В ответ швейцар задвинул мне целую речь на корейском, на протяжении которой я кивала, улыбалась и медленно отступала в сторону холла.
И когда он на минуточку отвлекся, чтобы открыть дверь импозантному мужчине в длинном пиджаке, я со всех ног бросилась прочь.
В сторону зала, откуда доносилась заводная музыка. Это там наша вечеринка? Я всего на минуточку загляну…
— Поймал! — прошелестел мне на ухо мужской голос в темноте среди мечущихся разноцветных огней и лучей лазера.
Глава семнадцатая. Безумие Ариадны
Очень глубокий, очень мелодичный, очень… мужской голос. Если бы у Руслана был такой, я бы до сих пор была в него влюблена. Если бы у Ника был такой — не знаю, чем закончилась бы та ночь у меня в номере.
Но крутые кудри, белая футболка, широкие плечи — «лебедь». Или — журавль? Такой же далекий и недоступный. Только сейчас его руки на талии, а голос переливается из русского в английский: — Потанцуем?
Если ему можно меня трогать, то и мне его — тоже? Вот что коварно шепчет мне соджу. До чего непредсказуемый напиток! Закидываю синеглазому руки на шею и с наслаждением запускаю пальцы в тугие шелковые колечки кудрей. Они скользят по коже, упруго поддаются и тут же снова выстреливают пружинами. Он смеется так, что сверкают в ультрафиолете белоснежные зубы на смуглом лице.
— Откуда ты знаешь русский? — задаю наконец давно напрашивающийся вопрос. Переходя с английского, мы как-то незаметно соскользнули на «ты» и теперь уже неловко возвращаться обратно.
— Я не только русский знаю, — замечает он, покачивая меня ладонями совершенно мимо ритма музыки. — Греческий, грузинский, турецкий, казахский. Не считая, разумеется, английского, китайского и корейского.
— Разумеется… — смеюсь я, запрокидывая голову, и он склоняется к моей шее так близко, что на мгновение мне кажется, что его губы коснутся моей кожи. Но касается только свежее дыхание с запахом зеленого винограда, словно он тоже выпил соджу. — А сам ты откуда? — С берега самого синего Черного моря, — и в его голосе слышно бурление волн говорливого прибоя. Он сжимает меня крепче и кружит, словно слышит в быстром бите музыки трехтактный вальс. — Я рад, что ты пришла.
— Я случайно! — признаюсь я, оступаясь и снова случайно утыкаясь лицом в его рубашку. — Мимо бежала. — Хвостиком махнула, сердечко упало и разбилось, — опять смеется он, но в этот раз я слышу еле заметный гортанный акцент в его русском. Действительно немного похож на грузинский. Или на греческий? Никогда не слышала, как греки говорят по-русски.