– Пророчество говорит нам только об одном кандидате. Мы не
сделаем ошибок. Только Эйвери Дашер избавит мир от проказы
колониализма. Вместе с нашей помощью! – вскинул кулак
Архитектор.
– Да! – вскричали дружно заговорщики.
– Можно подумать, что мы проиграли первый раунд. Эйв избавился,
как он думает, от старых друзей и выстраивает новые связи среди
аристократии. – заговорил неспешно Архитектор. – Но мы еще даже
ничего не начинали. Школьные интриги, да это просто смешно. Ему
предстоит сразиться со всей мощью Соединенного Королевства, а когда
бюрократический аппарат прожует и смачно выплюнет им, словно
оливковой косточкой, мы окажемся рядом и покажем Владыке, кто его
настоящие друзья. Мы утешим его, вытрем все слезы и поведем за руку
к светлому будущему!
С некоторым недоумением собравшиеся поддержали нового босса.
Архитектор с понимающей улыбкой оглядел их.
– Всё дело в том, что у меня есть план. – сообщил он. – Шах и
мат всем наивным попыткам Эйвера Дашера избежать своей судьбы.
***
Я вытер слезы, подступившие к глазам от смеха. Репетиция
спектакля, на который мне пришлось топать после уроков и треньки,
проходила в актовом зале. Если столовая наша была справа от холла,
то актовый зал располагался слева. Слезы у меня вызвал персонаж
Бенволио. Актеров не хватало, его играла наша многогранная Элеонора
Гроув. Та самая сильная женщина, заместитель директора,
преподавательница по литературе.
В её интерпретации в пьесе появилась Бенволия – двоюродная
сестра Ромео, подружка Меркуцио. Взяв на себя эту роль, она пошла
за реквизитом, который хранился в ящичке, вынесла на своих могучих
руках из чулана, а оттуда сигает рыжей молнией наш Толстопуз. Не
знаю откуда у нас в гимназии взялся этот мейн-кун, но всех кошачьих
британцы обожают. Забрел котик в гимназию – сразу получил всеобщую
любовь и признание. За год схарчив всех крыс и сделав карьеру,
остальные четыре Толстопуз отжирался, корча аристократический,
гордый вид. Даже наш директор украдкой котяру подкармливал: вот что
значит правильная репутация и наглая морда.
Однако будь ты хоть сам фараон, понесут тебя сонного, с
неизвестными целями, в деревянном ящике – засуетишься.
Как-то так и подумал Толстопуз, с диким ревом выпрыгивая на ходу
из гроба. «Вы что, дебилы, еще живым закопать меня вздумали?» –
сообщал всем в округе его истошный вой.