Я стоял на большой площади, сжатый телами соседей, против
сколоченного деревянного помоста, метрах в тридцати от него. За
помостом стоял памятник бородатому чуваку с глупым лицом на лошади.
Вокруг и по всей площади стояли фонари. Газовые, судя по голубому
огоньку.
На помосте четверо «извечников» (как услужливо шепнула память)
сжигали слугу тёмного лжепророка, прикованного к переносному
столбу. Двое из них, в белых балахонах, вспыхивая красной аурой,
пускали прямо из рук факелы, поджаривая бедолагу с разных сторон.
Третий, самый главный, магистр ордена «Извечного Света» Нью-Лана
Ричард Молейнс, прижав правую руку к уху, словно заправская
рок-звезда, заводил толпу своим видом.
Четвертый – самый опасный, вернее самая опасная – извечница
Джулия, рыскала по толпе испытывающим взором. Вычисляла
приспешников Тёмного. Поговаривали, у неё особый на них нюх. Тонкая
дымка ауры, окружающая её фигуру, колебалась от жёлтой до оранжевой
подсветки.
Я поймал её цепкий, внезапно метнувшийся ко мне взгляд, скрестив
по детской привычке пальцы в отвращающий жест. Указательный палец
между средним и безымянным. Жалкий фокус, но толику уверенности мне
придал. Настолько, что моргнув, я придал себе восторженный вид,
идиотски улыбаясь и борясь со спазмами из-за огромного объема
информации, ставшей мне доступной.
Джулия поморщилась и отвела от меня взгляд. Мой сосед справа,
шумно выдохнул.
Нахлынувших в мою голову новых знаний, было столь много, что я
закрыл глаза. Глупая попытка отстраниться от реальности. Как там
наш инструктор говорил: мужество – это действие, несмотря на страх.
Но что мне делать? Кричать: помогите, спасите, верните меня обратно
на Землю?
Это так то, та же самая Земля. Была до 1853 года, когда японский
вулкан Усу разнес Хоккайдо. За ним через месяц заговорил Безымянный
на Камчатке. Немного позже проснулись исландские вулканы, затем
аляскинский, потом взорвался Кракатау. В результате Крымской войны
не произошло, но мир потрясло еще сильнее: небо закрыли тучи,
началась «вулканическая зима».
Луи Агассис, основоположник «теории ледников», прибыл в Музей
естественной истории Парижа (Наполеон Третий два года держал пост
директора для него), где на своем выступлении возвестил о начале
нового ледникового периода. Затем британский посол уговорил его
отправиться в Великобританию на секретный доклад к британскому
кабинету министров и королеве Виктории. Швейцарско-американский
ученый был ярым кальвинистом, про ледники выражался не иначе как
«Божий плуг», потому сразу всех запугал, что это надолго. Европу
«съедят» ледники. Слово за слово и вот уже папа римский Пий Девятый
провозглашает «Южный поход во имя будущего».