Разворачиваюсь на пятках. Сердце гулко бьется о ребра. Сволочь! Как я могла надеяться на ее помощь?
- Мария! – несется мне в след с нажимом. – Не вздумай меня подставить. Иначе я ТАК позабочусь об Андрее, что его даже на кладбище не примут, не то что в онкологическом центре.
Замираю у входа.
- Я заеду за тобой через два часа. Будь готова.
Она не обманула. Едва я добралась до дома, как явилась сиделка. Женщина средних лет, в чистом медицинском костюме, излучающая уверенность и спокойствие.
- Ни о чем не переживайте, - она по-матерински похлопывает меня по руке. – Я записала ваш номер, отзвонюсь вечером.
- Вечером? – с тревогой поглядываю на отца. – Я пока не знаю, во сколько вернусь, вы меня дождетесь?
- Мария Андреевна, - голос сиделки понижается. Ее озабоченный взгляд мечется между мной и отцом. – У меня круглосуточная работа с плавающим выходным.
- Что? – я не улавливаю сути.
- В моем договоре сделан упор на необходимость присмотра за Андреем Сергеевичем и ночью.
- Не понимаю, - я действительно не понимаю, зачем нам сиделка ночью.
– Мария Андреевна, вы знаете, где живет Марат Азатович?
- Нет еще…
- Господин Набиев живет в элитном коттеджном поселке, за городом.
- Но я… - смотрю на хмурого отца и едва сдерживаю слезы.
- Обычно прислуга проживает в доме хозяина. В город выезжает только в свой выходной.
Почему мне не сказала об этом Милана?
Срываюсь к телефону, нажимаю кнопку вызова. Она же знает, как плохо отцу! Я не могу его бросить сейчас!
- Ты готова? – холодный голос в трубке словно ведро ледяной воды окатывает меня с ног до головы. Моментально вспоминаю ее злые слова: «Не вздумай меня подставить. Иначе я ТАК позабочусь об Андрее, что его даже на кладбище не примут, не то что в онкологическом центре».
Обреченно выдыхаю, отворачиваясь от папы.
- Готова, когда ты будешь?
- Спускайся, - резко бросает она и скидывает вызов.
Подхватываю небольшую сумку с вещами и бросаюсь папе на шею.
- Все будет хорошо, папуль, - не могу сдержать слез. Два тоненьких соленых ручейка бегут по щекам. – Я заработаю денег и ты поправишься…
Рыдания душат меня. Зарываюсь лицом в мягкую ткань его рубашки.
- Маша, солнышко, останься. Оно того не стоит, - и так слабый голос отца дрожит. – Операция мне уже не поможет…
- Не говори так! - вскидываю заплаканное лицо. – Доктор сказал, что обязательно поможет!