А потом у него была командировка, а
по возвращении — пустая квартира и на холодной кухне записка в три
строки: “ Ухожу к Зое, нам с тобой было хорошо, но это было
ошибкой. Прости.” И кольцо. И пустота. И холод. И виски. И
вот теперь мост. И на мосту за парапетом он, Ханс Хафель тридцати
шести лет отроду, уже почти ничто, сгусток растоптанной жизнью
биомассы.
— Ты уверен, что она стоит того? —
спросил кто-то по-немецки над самым его ухом.
От неожиданности Ханс покачнулся, но
чудом сохранил равновесие. Он поднял глаза. По ту сторону парапета,
удобно облокотившись, стоял невысокий крепыш лет тридцати-сорока,
одетый в совершенно неуместный здесь костюм баварского горца —
замшевые шорты до колена на помочах, мелко-клетчатая рубашка, лихо
заломленная небольшая шляпа с пером фазана. Незнакомец спокойно
курил короткую изогнутую трубку. Сюрреалистичность увиденного так
потрясла Ханса, что он разжал руки. Он уже почувствовал, как
падает, и какая-то часть его сознания испытывала огромное
облегчение от того, что наконец-то все заканчивается, но где-то еще
глубже внезапно возникла и окрепла мысль, что умирать ему рановато,
ну, хотя бы не выяснив для начала, что это за странный тип на
мосту. Рот Ханса раскрылся в беззвучном крике, руки тщетно пытались
нащупать опору. Баварец вздохнул, перегнулся через парапет, крепко
ухватил падающую фигуру за ворот пальто и, неожиданно быстрым и
мощным рывком, втянул Ханса обратно, перевалил через перила и
аккуратно усадил на тротуар.
— Поговорим? Меня зовут Густав.
Вал хранил Машин портрет на работе в
запертом ящике стола. Держать его дома он не решался: устраивать
тайник в квартире было непорядочно по отношению к Янке. А
рассказывать жене эту свою странную историю о давно позабытой
первой любви он и подавно не собирался. Вал очень сомневался, что
это будет приятной темой для беседы и совершенно оправданно не
рассчитывал на понимание. Серьезно, какой женщине будет интересно
выслушивать путанную чепуху о бывшей ее мужа?
Притом, была ли Маша, вообще, его
девушкой? Да они даже не целовались ни разу! Черт, зачем только он
вспомнил и теперь никак не может забыть эту странную девочку из
одиннадцатого “А”, которая вдруг стала для него самым нужным
человеком на Земле! Именно теперь, когда она пропала. Скорее всего
умерла.