Ладно, сходим посмотрим. Если
что не так, и это ловушка, успею застрелиться. Я вытащил пистолет
из кармана, откинул ствольный блок и снова захлопнул. Шесть.
Застрелиться хватит с гарантией.
***
— Что вам еще надо? — в ужасе и
отчаянии повторяла Лайт Сэнд. — Пожалуйста, я же земнопони, у меня
нет магии, а все мои чувства вы забрали…
Неправда. У нее оставались чувства:
страх, отчаяние, боль, унижение. Но тем двоим этого не требовалось.
Перевертыш может «съесть» любую эмоцию, но этим требовалось только
то, что относится к позитивным чувствам. Любовь, нежность, чувство
заботы. Иногда светлая грусть.
— У тебя есть еще кое-что,что
принадлежит нам, — скалясь в странном веселье, прошипел
чейнджлинг.
Разноцветную окраску они оба сбросили. Вот кто бы мог подумать, что
имитаторы любого пони смогут так изобразить и перевертышей другого
роя? Хотя, если честно, роя у этих не было. Беглецы. Или, как
выяснилось, беглые преступники.
— Ну? — подошел второй. — Или я еще
раз развлекусь?
— Там уже нечего брать, кроме горечи
унижения, — ответил первый и ударил связанную жертву по лицу. — Или
есть еще что-то?
Лайт Сэнди попыталась отползти,
кое-как села и стала отталкиваться задними ногами. Передние ей
связали за спиной. Больно и унизительно. Эти твари просто играли с
ней, смотрели, как она пытается упрыгать на одних только задних
ногах, тоже связанных у самых копыт.
Чейнджлинг подскочил и движением
наискось ударил рядом с суставом. Заточенная кромка копыта рассекла
плоть. Струей пошла темная, почти коричневая в свете
закатывающегося пустынного солнца кровь. Лайт Сэнд с ужасом
смотрела, как из нее вытекает жизнь.
— Я же умру! — прошептала земнопони.
— Пожалуйста, остановите…
— Ага. Умрешь, — перевертыш
улыбался. — А перед смертью станешь вспоминать родителей или еще
кого, на что-то надеяться… А мы это заберем… Что там? Сходи,
разберись!
— Сейчас, — второй зажег рог и
повернулся к бархану, из которого торчали камни. — Алмазный пес,
вроде бы…
С бархана шла смерть.
Псы и так-то не особые мастера в
мимике, но у этого на морде не было ничего. Он словно спал наяву.
Аккуратно переступая этими своими штуками на лапах, одетый в
какую-то хрень для работы в шахте не совсем пес немного сменил
направление и открыл рот, собираясь что-то спросить.
А сам, продолжая естественное
движение верхней лапы, указал на перевертыша со светящимся рогом
какой-то штукой. Резко хлопнул выстрел. Валентин подумал, что он
непроходимый дурак. Не посмотрел, что в стволах. Успел сделать еще
шаг-другой, когда в упавшем с пробитой насквозь рожей странном
насеконе глухо, как из-под подушки, хлопнул разрывной болт.