«Я знаю, где случилось подобное», —
подумал Валентин. Но, если честно, здесь пони оказались не
настолько изобретательны, как люди. До аналога того, что случилось
еще раньше, в Парагвае, лошадки не додумались. И вряд ли их
публичные «лица», типа, только как предположение, могли бы поднять
вопрос о допустимости «эвтаназии» для целого народа, как было на
Земле несколько позже. И вряд ли стали бы воплощать придуманное вот
так сразу. Но зло зрело внутри страны.
«Волос твоих золото, Гретхен.
Волос твоих пепел, Рахиль».
Валентин, если отбросить всякие
приличия в выражениях, охуевал от аналогий, слушая поньку. Она кучу
всего недоговаривала, часть вещей воспринималась как кривая и
топорная пропаганда, часть — как приукрашивание омерзительных и
трагических событий, а часть просто указывала пальцем на похожее в
земной истории.
Ни пегасы, ни единороги не видели в
земных пони равных себе по положению. В древности это обернулось
периодом вялотекущей войны за земли, населенные как раз «земными»
лошадками, разок разгоревшейся так, что в результате действия
совершенно особенной магии пролитой крови материально проявился
некий дух раздора, словно сшитый из частей тел погибших разных
рас.
Дух буйствовал до сих пор, но как-то
без огонька, больше хулиганя по мелочи, чем сея настоящий хаос,
оставляющий после себя окончательный порядок мертвого остывающего
мира.
Валентин даже скорчил какую-то
гримасу, но пони не заметила.
Ко времени, когда вторая принцесса,
Луна, уже была несколько сотен лет заархивирована в виде
собственной проекции на эфирном теле луны (пони сказала это шепотом
и дрожа, будто выдавая какую-то тайну), земные лошадки решили, что
терпеть уже нельзя. Началась миграция. Селестия же не придумала
ничего лучше, чем попытаться остановить процесс силой. Получилось
не очень, но поспособствовало некоторому сближению крылатых и
рогатых посредством игры «Верни беглого».
Сталлионград же оформился за
какие-то жалкие двести лет до возвращения Луны, и лет за тридцать
Селестия получила результат более чем полувековой «работы» по
подкупу и околдовыванию первых лиц государства-соседа. Результат
оказался настолько гадок, что Солнечная принцесса почти всерьез
рассматривала вопрос об отречении себя от власти за сотворенное.
Мысли «я сделала это ради своих пони» не помогала. Своих? А те для
тебя так, живой мусор? Тогда почему ты их боялась? Фобия помойного
ведра? Но помойным ведром ты сделала многих из них сама! Плюсом ко
всему, у Сельки окончательно поломалась какая-то очень важная
магическая балалайка.