— И тебе здравствуй, молодец. Ты, как я посмотрю, не аристократ.
Слишком уж у тебя чудные доспехи. Откроешь лицо? Невежливо стоять
перед благородными людьми, скрываясь под забралом.
Кирилл сдвинул стекло шлема.
— Ситуацию это не исправило, — хохотнул раненый. — Подойди
поближе. Если уж мне сегодня и суждено умереть, я бы не хотел
умирать один. И пусть ты простолюдин, всяко лучше в компании, чем в
одиночестве.
— Что это сейчас было? — наконец спросил Кирилл.
Мужчина покривился. Видимо, что-то в словах Кирилла ему не
понравилось, но он ответил.
— Это была дуэль.
— Но из-за чего? — спросил Кирилл.
— Как много ты задаёшь вопросов, парень, — ответил ему
бронированный человек, но затем принялся рассказывать. — Всё равно
мне умирать, дай хоть исповедуюсь. Никогда я не был замечен в том,
чтобы жаловаться на жизнь или проявлять слабину. И сейчас, умирая,
я этого не делаю. Я хочу, чтобы ты это понимал. Я просто хочу
рассказать свою историю, хоть кому-то. Так, как её вижу я. Быть
может, ты однажды расскажешь своим детям про славную смерть барона
Лазарева, который погиб в попытке защищать свою честь перед князем
Багрицким.
Кирилл был не против. Он явно получал от этого путешествия куда
больше, чем ожидал вначале.
Вернадский согласно кивнул и сел прямо на землю рядом, в
ожидании рассказа.
— Князь Багрицкий, чтобы душа его попала в ад, очень плохой
человек… — начал барон.
Как понял Кирилл из сбивчивого рассказа раненого, этот князь
многим насолил. Когда-то он был славным воином, но, как говорят,
когда вернулся с последней войны, в нём что-то сломалось. И
Багрицкий стал творить страшные вещи. Он извёл несколько баронских
родов в нашем городе, просто так, из прихоти. Он лишил семью самого
барона Лазарева абсолютно всего: поместья, доходного дела, двух
загородных имений. Сначала игрой в карты, отобрал владения отца, а
потом начал коммерческую войну против предприятий Лазаревых. Нет,
совсем нищими они не остались, по миру их не пустили, но баронский
род девяносто процентов состояния. Но семья не отчаивалась, и
пыталась удержаться на плаву.
— Это наша земля, и ничто не собьёт нас с ног, пускай даже
происки нечистого на руку князя — в пылу заявил Лазарев.
Голос барона был торжественный, будто он зачитывал произведение.
История барона хоть и была печальна, но Кирилл довольно быстро
заскучал хоть и не показывал виду. Даже рассказ о несчастной любви
выглядел слишком высокопарно.