Доктор Милц. Он откровенно
обрадовался, увидев Штольмана на месте преступления, хоть и выразил
своё удивление по обыкновению довольно сдержанно. Именно благодаря
его крепким объятиям и тёплому приветствию Яков почувствовал, что в
этом городе помимо выполнения задания, сыскной работы и хрупкой
надежды на восстановления хоть какого-то контакта с Аней у него
есть возможность истинно дружеского общения. Так и вышло: даже в
моменты, когда все откровенно восставали против Якова, Александр
Францевич, пусть и сердясь на него, всегда находил слова поддержки.
Пётр Иванович. Неунывающий бонвиван, дамский угодник, азартный и
веселый человек. Мужчина с добрым нутром, ценящий семью, дружбу и
не желающий идти против тех принципов, которыми он жил. Он защищал
Аню, был её верным другом и соратником по приключениям.
Миронов-младший понимал свою племянницу гораздо лучше её
собственных родителей, наставлял её и не оставлял в минуты душевной
слабости. Он мог быть беден или богат, трезв или пьян, зол или
спокоен, но он оставался собой, а это дорогого стоит.
Штольман медленно раздевался,
размышляя об изменениях в жизни и в людях. История с романом
Виктора Ивановича и горничной стала для Штольмана не потрясением,
нет — он встречал подобных казусов множество — недоумением. Анин
отец всегда казался ему человеком цельным, знающим, что он хочет от
жизни, и дорожащим тем, что он имеет. А он в самом деле любил жену,
это было видно по взглядам, прикосновениям и некоторой ироничной
снисходительности, которую он выказывал по отношению к особенностям
её характера. Пожалуй, Яков недоумевал бы меньше, случись у
Миронова-старшего связь с… ну хоть с той же Елагиной, скажем. Но
горничная? Самая пошлая из возможных ситуаций. Молодая девушка, без
образования и положения, зависимая от него. И так подло всё
объяснить. "Я полюбил". Яков повел плечами. Этот разговор до сих
пор ему, как ножом по сердцу. Оскорбленная Мария Тимофеевна и
потрясенная Аня один на один с предательством и ложью. Он не
осуждал Миронова, потому как давно изжил в себе эту дурную
привычку, потому что понял, что зарекаться в жизни от чего-либо —
дело гиблое, но понимать отказывался.
Мария Тимофеевна в этой ситуации
показала себя с гораздо лучшей стороны. Она обрела призвание и не
зарыла талант, закрыв свои записи в ящике стола, а решительно
высказывала свою точку зрения в газете (и про неверность своего
мужа она написала первая, заткнув рот хотя бы напрямую всем
кумушкам, желающим выразить ей своё сочувствие, но на самом деле
злорадствующим от всей души) и писала книги. Интересные книги, надо
сказать. Она стала лучше понимать Аню и мириться с тем, что её дочь
никогда не будет соответствовать стандартам общества. Пусть она
противится встречам Ани и Якова — это её материнское право. Да и
будем откровенными: будь у Штольман возможность видеть Анну в любое
время, он закрыл бы за собой дверь и все две недели не выпускал бы
её из объятий. А так Аня проводит последние дни в отчем доме среди
родных людей. А у них впереди все годы, которые им отмеряны, чтобы
побыть вдвоем.