Аня немного постояла на крыльце,
кутаясь в палантин. Штольмана уже не было видно, но она всё равно
вглядывалась в ночной сад, представляя, что видит, как он идёт по
улице. Нет, всё-таки это глупо! Ну вот зачем отправлять Якова
бродить по городу, когда можно было выделить ему гостевую здесь?
Кому нужны эти условности? Нет, Аня, конечно, понимала, что для её
родителей это крайне важно, особенно сейчас, когда между ними
самими не все было ладно, и она никогда бы не порвала тонкую
ниточку понимания и доверия, которая сейчас между ними протянулась,
но отправлять Штольмана в ночь, в мороз — ну куда это годится? А
отказаться от этих встреч она не могла. Вот не могла и всё тут! Она
привыкла к тому, что они вечерами вместе. Пьют чай в палате,
разговаривают обо всём, обсуждают дела и планы. Две недели без
этого общения — просто вечность!
Стало совсем прохладно. Аня
поёжилась и вошла в дом. Она аккуратно закрыла за собой дверь и
стряхнула снег с шубки и палантина. Пройдя к лестнице, Анна чуть не
вскрикнула, встретившись с Домной, которая смотрела на неё, поджав
губы.
— Не замерзли, барышня? — спросила
горничная таким тоном, что Аня сразу поняла, что женщина знает где,
с кем и зачем она была.
— Нет, — задрав подбородок, ответила
Анна. Ну вот только не нужно читать ей моралей! Ну не пятнадцать же
лет ей!
— Вы конюшню-то чай не спалите?
Аня покраснела немного, но голову
вскинула ещё выше.
— Туда сейчас работники придут! —
невозмутимо ответила она. — Ночи холодные, там всегда кто-то
ночует.
— Ммммм, — неопределенно сказала
Домна и поджала губы еще сильнее. — Ночует кто-то? Ну тогда
ладно.
Аня всё же покраснела, но взгляда не
отвела.
— Я утром чайник и тарелки заберу, —
в конце концов сказала горничная и вернула на лицо человеческое
выражение.
— Спасибо, — кивнула Аня, взбежала
по ступенькам до своей комнаты и захлопнула за собой дверь.
Постояв пару секунд, прислонившись к
ней спиной, она захихикала. Неловко вышло, что и говорить. Но
Домна-то оказывается на их стороне. Чудны дела твои, Господи! Если
бы она встретила маму, всё было бы гораздо, гораздо хуже.
Она быстро разделась, умылась и
уселась перед зеркалом расчёсывать волосы. «Удивительно!» —
подумала Анна, вглядевшись в своё отражение. Удивительного было
много. Во-первых, Штольман ей сегодня сказал, что она очень
красивая. Как это он сумел рассмотреть красоту в этом худом,
бледном существе с шелушащейся от мороза кожей? Она мазала лицо
кремом, но, бегая по лесу от Полины и её алтайца, она очень
перемерзла, поэтому до красавицы ей было ой как далеко! А
во-вторых, Анна впервые за очень много лет видела в зеркале свой
счастливый взгляд. Не веселый, потому что всё же круглосуточно
грустить невозможно, не довольный, потому что за пять лет случались
в её жизни хорошие моменты, и не изображающий счастье, потому что
пугать родных Аня не любила и не хотела. Она была по-настоящему
счастлива, и это было удивительно.
