Булочка лежала на салфетке.
Круглая.
Румяная. С кунжутными зернышками на корочке. Черными и
белыми.
- Спасибо, - Елена всё же решилась, потому что на раздаче
булочек не осталось вовсе. А она ведь к чаю её оставить хотела.
- Не за что, но… как вы себя чувствуете?
- Неплохо.
- Слабость? Головокружение? Неконтролируемые приступы
страха?
- Студенты меня, конечно, выводят, но не до такой степени, -
Елена улыбнулась. – На самом деле часто это просто дурь.
Возрастная. Потом, со временем, они успокаиваются. И начинают
ценить. Со старшими курсами вообще работать приятно. Остаются
большей частью умные ребята… раньше во всяком случае, - она
отщипнула кусочек булочки.
- Раньше?
- Сейчас стало сложнее… требуют успеваемость поднимать.
- От вас?
- Ну да. От меня… и обеспечивать психологический комфорт.
Елизар издал непонятный звук.
- Заинтересовывать… без заинтересованности в учебе результата не
будет. Хотя… вот как можно заинтересовать и заставить учиться
человека, который учиться не желает? Тот же Погожин, он ведь на
самом деле толковый. Умен. И начитан. Но вот решил, что мои
предметы ему не нужны и всё…
Получалось, будто она жалуется.
Федюня вот постоянно говорил, что проблема Елены в её привычке
на всё жаловаться. А она не жаловалась. Просто рассказывала.
- В общем, сложно, - Елена решила закрыть неприятную тему. – Вы
дальше куда?
- Пройдусь. По городу. Телефон куплю. И так, по мелочи… вы во
сколько заканчиваете?
- Как повезет… думаю, часам к восьми должна.
Последняя электричка идет в четверть одиннадцатого.
- Это много.
А что делать женщине, которая остро нуждается в деньгах?
Работать на полторы ставки, радуясь, что эти полторы в принципе
наскреблись.
- Я вас встречу, - сказал Елизар, причём тоном, не терпящим
возражений.
- Не стоит…
- Стоит. Негоже вам одной ночью и через лес идти. Тем паче у вас
там маньяк завелся.
О маньяке Елена думала в последнюю очередь. Да что там, мыслей о
маньяке в голове не осталось, потому как Погожин-таки нажаловался.
И как-то вот все вывернул, что получилось, будто она, Елена,
издевается над юными будущими врачами, привлекая к издевательствам
посторонних…
Мизигин орал.
И голос его, срываясь на высоких нотах, заполнял кабинет. И бил
по ушам, по нервам… бил-бил.
- Да иди ты на хрен, - вырвалось у Елены.
- Что?! – Мизигин даже осекся.