— Что вам надо? — спросила Аня
шёпотом, чтобы не потревожить мужчин в гостиной.
— Смотрю, — ответил мелодичный
голос, и силуэт в зеркале двинулся вперед. Аня усилием воли
заставила себя остаться на месте. — Я люблю смотреть.
— Кто убил тебя? — спросила Анна,
подавляя тошноту. Да что с ней такое?
Женщина в зеркале застыла,
помолчала, а после засмеялась.
— Галатея! Это была Галатея!
Секунду спустя зеркало посветлело, и
в нем Аня увидела саму себя, взволнованную и растерянную.
Поль ушел, а Штольман подошёл к Ане
и спросил, обнимая за плечи и заглядывая в глаза:
— Анечка, что случилось?
Анна улыбнулась. Заметил. Ну,
конечно, заметил! Просто не хотел привлекать внимание Поля к её
состоянию.
— Яша, она опять приходила, —
сказала Аня, и Яков нахмурился. Она в этот раз назвала призрака
«она». Что-то поменялось?
— Ты видела её? — спросил он.
— Нет, — покачала головой женщина. —
Она была будто за замерзшим стеклом. Силуэт виден, но рассмотреть
толком ничего не получается. Я знаю, что она молода и довольно
красива. Я не видела, но просто знаю.
— Тебе больше не страшно? — подумав,
задал вопрос Штольман. Аня под его ладонями не дрожала и не была
холодной.
— Нет, — поежилась Анна, и Яков
привлёк к себе, делясь теплом. Она тут же обняла его, думая, что
будь рядом с ней Штольман всякий раз, когда к ней приходит дух,
жить было бы гораздо проще. — Очень страшно. Но по-другому. Я
думаю, около речки меня объял такой ужас, потому что там она сама
этого хотела. Она будто специально пугала меня.
— Пугала тебя? — переспросил Яков и
вдруг разозлился.
Что ещё за номера? Привидение
покойной женщины пытается напугать Аню, хотя именно она нашла её
тело и стала в итоге инициатором расследования, которое поможет
найти её убийцу? И вот такая благодарность?
— Ну это уже вообще ни в какие
ворота! — возмутился Яков.
Аня улыбнулась, таким недовольным он
выглядел.
— Ну не сердись, Яша! — попросила
она. — Мы же не знаем, что за человек она была. Может, она
насмешничать любила, вот и ведет себя, как привыкла!
Штольман, который секунду назад
кипел от возмущения, почувствовал, что размякает. На самом деле.
Вся крепкая корочка из злости треснула, расплавилась и стекла вниз.
Аня, когда она смотрела на него яркой лазурью снизу вверх, говорила
с нежностью, называла его Яшей и поглаживала ладошкой по отвороту
пиджака, была женщиной, которой он не мог и не хотел противиться.
Кто бы мог подумать, что для того, чтобы заставить его кардинально
сменить тональность, нужен всего-то один ласковый взгляд. Что-то он
себя не узнавал.