Решено было ехать к Перре. В конце
концов новоиспеченные мужи и жена не виноваты в том, что тот, кто
обвенчал их, обладает таким недружелюбным нравом. Всю дорогу
Штольман посматривал на Аню, волнуясь за неё и так до конца и не
погасив в душе огонек злости. Она была почти спокойна, но Яков
прекрасно видел, что эта история глубоко проникла к ней в сердце.
Нет, завтра он поговорит с кюре! Оставлять это так нельзя!
Вы когда-нибудь бывали на французской
свадьбе? Не на той, которую устраивают богатые и привилегированные
слои общества, чьи приемы в честь рождения новой семьи схожи между
собой, как две капли воды, по всей Европе, а на празднике среднего
класса, когда гуляют чуть ли не всей улицей, устраивая танцы до
самой ночи. Нет? Вот и Анне со Штольманом раньше не доводилось.
Когда они доехали до дома семейства Перре, то неожиданно оказались
посреди буйства красок, музыки, криков и смеха. К тому моменту, как
Ане и Якову удалось добраться до своего места за столом, на них уже
надели цветочные венки, вручили толстостенные глиняные стаканы с
вином и пару раз крепко и от души обняли. Оставаться грустным в
такой атмосфере не представлялось никакой возможности, и Яков с
удовольствием смотрел, как румянец возвращается на Анины щеки, как
блестят её глаза и как она искренне смеется. Ну что же, до вечера
можно было не возвращаться к истории с кюре, так что нужно
расслабиться и избавиться уже от надоедливого раздражения, которое
пришло на место злости.
А посмотреть было на что! Некоторые
моменты совпадали с тем, как праздновали свадьбу в России, но
что-то очень отличалось. Например на веранде дома Перре на всеобщее
обозрение было выставлено перевезенное вчера приданое невесты,
чтобы не было сомнений, что Антуану досталась не бесприданница.
Особое место в нем занимали прялка и веретено, богато украшенное
лентами, — символы благополучия, изобилия и плодородия. Все вокруг
то и дело начинали подшучивать над молодыми, намекая на сегодняшнюю
ночь, и Элен к концу застолья не могла уже поднять глаз от
передника. Если вы не знали, то во Франции именно передник и пояс,
а вовсе не вуаль, являются символами чистоты и целомудрия. Снять их
мог только муж. А вот туфельки невесты, как и в России, зачастую
становились объектами различных шутливых действий. Украсть их или
подвязку, надетую специально очень низко, незаметно проползя под
столом, было в порядке вещей. Невеста не должна была и виду
подавать, что кто-то пытается снять с неё обувь или кружевную
ленту. После удачной вылазки молодец начинал с победным кличем
носиться по улице и требовать выкуп. Обычно просили что-то из
одеяния невесты. Элен по такому случаю заранее приколола к корсажу
кружевной платочек, который к вечеру весь разошелся на
лоскутки.