Анна встрепенулась, потому что
услышала наконец, как зол Яков. Она немедленно поняла, чем грозит
его визит к кюре, и принялась отговаривать его еще горячее.
— Неужели ты хочешь, чтобы он
уверился в своей безнаказанности? — спросил Штольман, который в
теорию несопротивления злу насилием верил с натяжкой, если не
сказать — совсем не верил. Убеждения, характер и опыт этому не
способствовали. Твёрдая рука и крепкое слово были, по его мнению,
верней. — Он не прав, и я скажу ему об этом. Должен сказать.
Аня видела, что Яков уже принял
решение и что он в любом случае пойдёт к кюре, так что лучше ей
быть рядом и не допустить чего-нибудь страшного. К тому же Штольман
нашел слова, которые сумели её успокоить и вернуть ей немного
уверенности. Разумеется, всё вновь вспыхнет в ней вскоре, но сейчас
произошедшее казалось ей дурным сном. Реальность, вместе с Яковом,
который был всецело на её стороне, была гораздо
предпочтительней.
В церкви кюре не оказалось, там
оставались только мадам Ортене, которая собирала ноты, и уже
вернувшийся дьякон, который был внуком старушки, о чем Анне
поведала перед церемонией мать Элен. Они мило беседовали о чём-то,
когда заметили, что к ним как Суворов впереди войска неумолимо
движется сердитый Штольман, за которым едва поспевала уже
окончательно пришедшая в себя и волнующаяся теперь уже по другой
причине Аня. Дьякон растерянно заморгал, потому что подобного
напора он не встречал с самого детства, когда его учитель выходил
из себя из-за неправильно поставленного окончания у французского
глагола и начинал пылко объяснять маленькому Дидье, как тот неправ.
В младом возрасте всё обычно оканчивалось стоянием в углу и
лишением сладкого, сейчас же мужчине казалось, что этим дело не
обойдётся.
Штольману же пришлось столкнуться с
разочарованием. Запуганный одним его видом дьяком пролепетал, что
кюре уже ушел. В округе радостное событие: молодая жена Шарпенера
разрешилась близнецами, вот священник и отправился благословить
новорожденных. Яков, который уже едва сдерживался, попытался
улыбнуться, чем окончательно испугал Дидье Бернара, и попрощался с
органисткой и её внуком, думая про себя, что кюре обладает
необыкновенно гибкой психикой — так переключаться между обличениями
прорицательниц и благословением младенцев надо уметь! Аня же,
признаться, была рада, потому что нового скандала она не хотела.
Пожалуй, сегодня ей хватит приветов и с того света, и с этого. Тем
более, что им еще на празднование к Антуану и Элен ехать. Зачем ей
портить им настроение своими горестями? Пока рядом был Яков,
страшно ей не было. Было сносно, уже спокойно, а временами — когда
он начинал поглаживать её по запястью, даже не замечая этого, а,
видимо, считывая автоматически подаваемые ей сигналы, — даже
хорошо.