Они начали делать себе татуировки на лицах, нападать на
полицейских и грабить прохожих средь бела дня. С каждым днем их
становится все больше, их культура развивается. Они даже выдумали
свой собственный язык, который был совершенно непонятен
посторонним, переименовали собственные районы по образу Дикого
Запада и начали придумывать друг другу клички на индейский манер.
Их нынче гораздо больше, чем полицейских, поэтому префект готов на
луну выть. Ситуация вышла из-под контроля, поэтому Поль исхитрился
заключить что-то вроде пакта о ненападении, и теперь пытался
нарастить собственные резервы, подумывал даже о привлечении армии.
На юге, где находился особняк, в котором жили Яков и Аня, апашей
пока было мало. Они предпочитали центр и север. Там было
сытнее.
— И вот теперь они здесь! — закончил Яков. — Пришли посмотреть
на церковь, в которой убили кюре Сен-Желе. Теперь нам и это
предстоит понять! Будто до этого тайн было мало
— Яша? — спросила Аня откуда-то снизу.
— Ммммм? — ответил Штольман, прижимая её покрепче и чувствуя,
как её волосы щекочут его подбородок. Ощущения стали ему уже
знакомы и от этого особенно желанны. Его натуре не было свойственно
подолгу задерживаться на одном месте, если это не было связано с
изучением материалов по работе. Просто сидеть на диване и держать в
объятиях Аню стало одним из его удовольствий. То ли годы брали
своё, то ли и в самом деле раньше многое от него ускользало. А
может, он наконец был в том самом месте, где и должен был быть, и
всё пришло в равновесие. Теперь он мог сколько угодно размышлять о
том, что происходит в церкви Святой Бригитты, чувствуя, как Аня
гладит его запястье.
— Поль во сколько придет? — Анна чувствовала, что под боком
Штольмана начинает засыпать под его дыхание, запах Кельнской воды и
мерные поглаживания по спине.
— Через полчаса, — ответил Яков, открывая глаза. Он уже составил
список всего того, что он хочет узнать у друга и еще больший список
того, что ему нужно сделать в полицейском участке.
— Хорошо, — довольно засопела Аня и завозилась, устраиваясь
поудобнее.
Штольман с удивлением поднял брови и посмотрел на неё. Выглядела
она совершенно удовлетворенной жизнью.
— Хорошо? — переспросил Яков.
— Хорошо, — улыбнувшись, ответила Анна.
Брови взлетели еще выше.
— А как же «что же вы сидите, Яков Платонович? Поднимайтесь
скорее!»? Неужто ты не уговариваешь меня немедленно ехать в
участок, на кладбище, не знаю, в Парижские катакомбы?