— Всё в конце концов разрешится, я уверена, — сказала Аня и,
наклонившись вперед, поцеловала Штольмана. Ей нужно было стать к
нему еще ближе и избавиться от холода, который поселился внутри
неё. А потом они снова возьмутся за дело.
— Нам нужно идти! — заметила Аня, но ладонь Штольмана из рук не
выпустила. Тонкий пальчик обвел костяшки, скользнул по фалангам и
коснулся каждого ногтя. Захотелось прижать его к себе и никуда и
никогда вообще не отпускать, но они и так уже целый час провели
наверху — пора было ехать к комиссару Эжени и выяснить, что полиции
удалось узнать за день.
— Анна Викторовна, вы неисправимы, — вздохнул Яков, который хоть
и понимал, что она права, но покидать постель и Аню рядом с ним
категорически не хотел. — Вам бы только идти, бежать, лететь
куда-нибудь!
Анна скосила взгляд, с удовольствием обозрела взъерошенного,
слегка помятого и полностью расслабленного Штольмана и,
прищурившись, продекламировала:
— Любовь, любовь — гласит преданье-
Союз души с душой родной-
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И… поединок роковой…
— Вот до чего дошло, — протянул Яков, поворачиваясь на бок и
рассматривая порозовевшую Аню. — У нас, значит, то тишь да гладь и
единенье, то поединок. Любопытно, очень любопытно.
— А разве не так? — усмехнулась Анна, тоже поворачиваясь к
Штольману. — Наши поединки достойны того, чтобы быть увековеченными
в какой-нибудь толстой книге. Но в споре, как известно, рождается
истина. Сколько мы с вами, Яков Платонович, дел разрешили, покуда
яростно сталкивались лоб в лоб и пытались друг к другу
приноровиться!
— Немало, чего уж там, — широко улыбнулся Штольман, а потом
убрал прядь с Аниного лба и, задумавшись на пару секунд,
процитировал:
Мы с тобой бестолковые люди:
Что минута, то вспышка готова!
Облегченье взволнованной груди,
Неразумное, резкое слово.
Говори же, когда ты сердита,
Все, что душу волнует и мучит!
Будем, друг мой, сердиться открыто:
Легче мир — и скорее наскучит.
— Вот оно как! — Аня села на постели. Волнистые волосы к
великому сожалению Якова скрыли её целиком. Глаза у неё сверкали,
так она была восхищена еще одним открывшимся ей секретом Якова. Он,
оказывается, не чужд поэзии! Интересно, что там еще внутри, под
застегнутыми под самый воротник сюртуком? Страшно любопытно это
узнать! — Бестолковые, значит! Наскучит! Ну всё! Это, Яков
Платонович, был низкий поступок с вашей стороны!