Аня покрепче взяла Штольмана за руку, оперевшись на неё. Мужчина
немедленно забеспокоился.
-Аня, ты хорошо себя чувствуешь? Устала? Пойдём, вон там
скамейка под платаном! Посидим!
Аня удивлённо посмотрела на взволнованное лицо Якова. Глаза его
внимательно смотрели на неё, пытаясь угадать её состояние.
Он…знает?.. Нет, откуда бы! Просто заботится!
Аня с самой первой встречи видела в нём стремление защищать,
оберегать и печься обо всём. Сдержанность в нём и их неопределённые
отношения не позволяли этой склонности стать явной, но рвение это
было частью его натуры — не так просто загнать его в рамки этикета.
Сейчас, когда ничего не мешало Штольману быть таким, каким он желал
и мог быть, Анна вдруг осознала, что никто и никогда так бережно и
любовно не ухаживал за ней! Яков продумывал мельчайшие детали
вокруг неё. Устройство дома, безопасность во время работы или
учёбы, удобство пути домой, финансовая независимость, возможность
проявить себя в расследовании — всё было устроено ради её
спокойствия и счастья.
Душа её тянулась к нему, хотелось возвращать всё сторицей, что
она и пыталась делать, не сдерживая своих порывов. Анна стыдилась
своих воспоминаний о тех месяцах после возвращения Штольмана в
Затонск. Ослеплённая своей болью, его молчанием и новыми
недомолвками, она сознательно отталкивала его, стараясь и ему
сделать побольнее. Не зная ничего о его заключении, восстановлении
чести, боязни за неё и за провал операции, женщина даже не пыталась
ничего понять или изменить. Глупо! Ведь она знала, какой он
человек! Знала, что понятие чести для него не пустой звук! Знала,
что он никогда бы не стал играть её чувствами! А она воистину вела
себя как маленькая капризная обиженная девочка!
Весь трагизм положения Якова свалился на неё после его
объяснения на крыльце её дома, когда он рассказал ей всю историю с
Нежинской и её сыном. До сих пор она не слышала ничего более
рвущего ей душу и пугающего до ужаса, чем слёзы в голосе Штольмана,
когда он говорил ей о том, что он думал, что у него получится
справиться со всем и не причинять ей боль! Боже! Как она сама
посмела так подвести его?! Если бы ей верить в него и не добавлять
сердечной муки, будучи чуть мудрее и душевнее, возможно, они бы во
всём разобрались с самого начала! Почти сломленный, до дрожи
сожалеющий обо всём Яков перевернул её мир в одну секунду. Повторяя
лихорадочно просьбу о прощении, Аня решила, что ни за что и никогда
больше даже на миллисекунду не усомнится в этом человеке, что не
причинит ему боли своими словами, а уж тем более делами! Игры
кончились!