— Вот этого я не знаю, — повинился Гарри. — Я просто на свету
могу становиться невидимым. Мне кажется, это дар от Некромантии. Я
в одной книге нашёл, что некроманты во время Инквизиции
распространяли слухи о нетерпении к свету, а потом будто исчезали
при облавах церковников, накладывая иллюзии иссушения. Думается
мне, что это намёк на невидимость на свету.
— Не лишено смысла, — задумчиво произнёс я. — Церковники
продолжали верить в «тёмную» суть колдунов и ведьм, некроманты
продолжали свою деятельность.
— Только некроманты всё-равно закончились в этом мире. И что
стало тому виной, так никто и не понял. Они просто взяли и будто по
щелчку — раз — и уже нет их. Очень странная вещь. А что с
Демонологией?
— Просто ничего, — хмуро ответил я. — В моей семье книг по
«тёмным искусствам» никогда не держали, в Хогвартсе до таких таких
я ещё не дорос, да даже когда дорасту… Нет у меня уверенности, что
знания по Демонологии просто хранятся в открытом доступе. Придётся
в этом довериться обучению Дамблдора.
— А в чём не придётся? — прищурившись, спросил Гарри.
— В этом. — кивнув на книгу, ответил я. — Боевую магию я
собираюсь и сам изучать.
— Это хорошо, — задумчиво протянул однокурсник. — Это нам
понадобится. Я, как боец, буду просто бесполезен первые пару лет. У
тебя ведь нет заблуждений по поводу предстоящих боёв?
— По поводу того, что они обязательно будут?
— Именно.
— Нет, у меня таких заблуждений нет. Мне под тридцатник было,
когда я попал сюда. И пусть эта реальность в целом логичнее…
оригинальной, Волдеморт здесь куда отбитей, насколько я понял.
— Правильно понял, — угрюмо процедил Гарри. — За то, что Северус
не дослушал пророчество до конца, Самозванец пытал его шесть часов.
Сев еле выжил после этого, да ещё и это клятое посмертное Проклятье
Раба.
— А это что за странь такая?
— Как я понял, именно от этого метка Сева и стала синей, но суть
не уловил. Меня вообще тогда едва не спалили, я три месяца после
этого световой невидимостью пользоваться не мог. Но то, что Северус
особенно старался саботировать приказы Самозванца, до меня дошло. И
делал он это из-за Лили и меня, в меньшей степени из-за
Джеймса.
Сказать на это мне было нечего. О преподавателе зельеварения
этой реальности я мог судить только по занятиям, а на них Снейп был
крайне корректен, черту не переходил и ни разу не дал понять, что
Гарри Поттер для него хоть в чём-то особенный. А тут такое
выясняется.