— Ну давай, Альбус, рассказывай моим сыновьям, во что ты хочешь
их втянуть, — зло произнесла мама. — Дети имеют право всё
знать.
Директор кивнул и сложил перед собой пальцы домиком. С минуту
ничего не происходило и я уже было решил, что Дамблдор колдует
что-то беспалочковое и внушающее, а потому, как советовал
Таравангасу Акасармададу в своей книге, посмотрел ему в глаза. И то
ли мне показалось, то ли и в самом деле, но увидел я там
растерянность и опешил сам. Великий Светлый Волшебник не знает, что
сказать???
— Ну что же ты, Альбус, — участливо протянул Артур, — ты же
прекрасно знаешь, как говорить с детьми. Куда пропали все эти
«мальчик мой» и «Свету нужна помощь»?
— К чертям христианским Свет вместе со всеми его идеалами! —
неожиданно рявкнул Дамблдор. — Кончились игры в Свет и Тьму, пришла
пора сбросить маскировку и заняться настоящим делом.
— Профессор Дамблдор? — вопросительный протянул Перси.
— Он самый, — встав, сняв котелок и картинно присев, произнёс
Верховный Чародей. — А вот Британия и весь мир в глубоком заду.
О, похоже, пошли банальности и штампы. И если Дамблдор прямо
сейчас скажет, что Избранный — кто-то из нас, я просто не смогу
сдержать смех. А ведь всё хорошо начиналось в этой реальности.
— И как давно мир в этом… месте, профессор? — осторожно спросил
Перси.
— Без двух лет полвека, — ответил директор. — Всё началось в
тысяча девятьсот сорок третьем году. Тогда и в маггловском, и в
магическом мире велись жестокие войны за фигуральную чистоту крови
и истинность нации. Кровь, реальная кровь, настоящая, лилась не
просто реками, но морями и океанами. Ритуальные убийства
грязнокровых волшебников нашего мира и жестокие пытки в концлагерям
маггловского, подкреплённые недавно законченного у них другого
общемирового конфликта, в конечном привели к страшному — летом
сорок третьего в наш мир проник один из демонов Главного Круга по
имени Шабнакуг-аф-Д’игнафк Арандук Ги.
— Язык узлом завяжется пока произнесёшь, — не сдержался я.
— Привыкай, Рональд, — хмыкнул Дамблдор, — это ещё не самое
длинное и сложное демоническое имя.
Я хотел было ответить что-то в духе «даже не собираюсь», но,
поразмыслив пару секунд, не стал. Не думаю, что все свои должности
и репутацию Великого директор получил только за по-настоящему
красивые глаза, так что разговаривать с ним так, будучи
одиннадцатилеткой, не стоит.