Но по каким-то причинам не плакалось. Что-то останавливало меня
от этого позорного шага. Вот только меня ли? Где-то из глубин
сознания прорвался голос Чарли, как-то сказавшего «Мужчины плачут
только по особым поводам, братец». Тогда я не понял, что это за
поводы такие, ободранные коленки сильно болели и слёзы сами
просились наружу. Но я сдержался. Почему-то казалось, что всего
лишь коленки на особый повод совсем не тянули. С тех пор я старался
не плакать, дожидаясь того самого повода. Сейчас, например. Только
вот всё равно не плакалось и я… Так, подождите! Какой я? Вернее,
какой именно «я»? Похоже, я одновременно и Войвищев Александр
Сергеевич, двадцати семи лет от роду, заместитель старшего
системного администратора редакции крупной информационной компании,
и Рональд Биллиус Уизли, всего одиннадцати лет, шестой, и
последний, сын семьи Уизли, пока ещё даже не школьник. Так нельзя,
личность должна быть одна! Не знаю почему, но чем дольше я об этом
думал, тем сильнее крепла эта мысль. Сейчас я ощущал себя каким-то
неполноценным, даже не знаю, как описать это состояние. Только вот
как решить эту проблему я не знал. Хотя… в фанфиках подобное
попадание чаще всего решалось призывом второй личности к ответу.
Та, обычно, сливалась с первой и дальше всё шло как по написанному.
И в этом была самая большая загвоздка — я просто не понимал, какая
из личностей «вторая». Вроде бы, должна быть та, которая старше, к
тому же именно она умерла, Рон всего лишь чуть не утонул. А с
другой стороны, именно в полном мире Рона я сейчас нахожусь. И
во-вторых же, пусть и без озвученного "во-первых", механизма
призыва никто не описывал, обходя этот скользкий момент парой
неловких абзацев, а то и вовсе предложений. Я допускаю, что читал
далеко не все существующие фанфики, тем более, что попаданцев сам
терпеть не могу, предпочитая обходиться без них.
Но делать ведь что-то надо! Я не хочу, физически не хочу, быть
душевно разделённым. А вдруг Дамблдор решит заглянуть мне в голову?
Я совсем недавно, на свой первомартовский день рождения, встретился
с ним взглядом и голова так разболелась, что не проходила целую
неделю. Похоже, Великого Волшебника не зря считают сильным
менталистом. И что, если этот с виду Добрый Дедушка решит, что я
одержимый? Умирать окончательно не хотелось. Надо решать эту
проблему, ой, надо. Знать бы как…