— Они правы, — вздохнул Денис, — Глагольная рифма не
возбраняется, но не приветствуется сторонниками классической
поэзии.
— Ты сейчас серьёзно? — продолжал негодовать Мельников, — Не
размажешь этих наглецов по ламинату, а стерпишь как последний
чухан?
— Родя, пойми, этим, — Денис указал в сторону поэтов, — Кулаками
ничего не докажешь. Наоборот. Выставишь себя провинциальным
сермяжником и утвердишь их веру, что настоящие поэты чикинятся
только на Маяке да в «Подвале бродячей собаки». Они реагируют на
бренд, а мы для них, по определению, мусор…
— Это ты хорошо загнул, — неожиданно захохотал Мельников, тем
самым снимая напряжение момента, — Тебе привычно. Ты у нас мент,
значит, «мусор». И среди рифмоплётов на своём месте. Ладно, дело
твоё, а девочке я бы вдул! Гарсон, пива! Залакируем твоё фиаско и
пойдём спать!
Золотарев, то ли осуждающе, то ли выражая презрение, махнул
рукой и скривился в язвительной ухмылке.
— Тимоха! — переключился на него Родион, — Чё лыбишься как Луна
на стеснительного нудиста? В твоё время было по другому?
Золотарёв отхлебнул пива и ухватил горсть арахиса из
вазочки.
— Всё было не так, — наконец отозвался он, — Дело не в гаджетах,
не в антураже, а в людях. Смотрю на вас и вижу детей. У вас склад
ума и набор ценностей как у меня в начальной школе. Без обид!
— Да, ясен хрен! Тебе стопятьсот лет завтра стукнет, а на таких,
в силу почтенного возраста, грешно обижаться.
— Один умный чел говаривал, что любое осуждение проистекает из
зависти, — отвлёкся от своих лирических дум Черов, — Ты сам себя
накажешь, когда зависть выжжет тебя изнутри. Заканчивай с
самокопанием! Да, мы другие, а тебе не повезло, что подонки выбрали
для эксперимента именно тебя. Так бывает.
— Я о другом, — вскинулся Тимофей, но оглядев товарищей, сник, —
Вы пьяны и не поймёте. Давай в другой раз обсудим это.
— Нет уж! — упёрся Мельников, — Говори сейчас! У нас по плану
час душеспасительных бесед! Чем мы тебе не нравимся?!
Золотарёв отхлебнул пива и, сделав вид, будто подчиняется
давлению, начал:
— Не правильно формулируешь, Родион. Речь идёт не о какой-то там
симпатии, а о фундаментальном непонимании. У меня складывается
впечатление, что человечество постепенно превращается в сообщество
малолетних дебилов. Это термин из моего времени и означает он не
психическое расстройство, а психологическое состояние, когда
взрослый мужик рассуждает и ведёт себя как четырнадцатилетний
пацан. Вам по двадцать семь. А посмотрите на себя в зеркало. Что
там увидите? Юношеские лица с румяными щёчками и припухлыми
губками, готовыми надуться, будто реагируете не на серьёзную
проблему, а на шалость соседа по песочнице. Этот ваш закон о
молодёжи, когда в сорок семь можно ходить в подгузниках и подтирать
сопли слюнявчиком, полнейшая ересь! Я видел фотки моих дедов,
прошедших Великую войну. На них им двадцать два и двадцать один. А
лица совсем не детские. Осунувшиеся суровые мужики, повидавшие в
жизни всё и твердо знающие, как дальше жить. Да что там далеко
ходить! Я разговаривал с другом вернувшимся с Донбасса и смотрел
ему в глаза. Мы росли в одном дворе и учились в одном классе, но в
тот момент он был на десятки лет старше меня. И мудрее… Срок жизни
продлевается, что не может не вызывать восхищение, но вместе с тем
человечество деградирует, превращаясь в общество взбалмошных
подростков. Словно из какой-то киношной антиутопии. Здесь не остров
и не голова свиньи на палке! Здесь страна, которая впадает в
детство…