Звон сталкивающихся лезвий заставил меня пробкой вылететь из
блаженной дрёмы, и оказаться не в святилище, а на огромном
полигоне-в-пустоте. Из края в край тянулся серый песок, на котором
кружились в смертоносном танце сотни и сотни разных воинов. Все как
один они использовали кинжалы, но каждый орудовал ими по-своему. У
одного кинжалы мелькали, удерживаемые едва видимой леской; кто-то
держал их обратным хватом и едва ли не скакал над оппонентом,
ловкими и стремительными движениями вспарывая воздух и царапая
броню; а кто-то действовал уверенно и прямолинейно, вопреки
стереотипам о своём оружии полагаясь больше на силу и мощь, нежели
ловкость. Именно к такому воину прикипел мой взгляд, а спустя
несколько секунд я понял, что первое впечатление оказалось
обманчивым.
Не силой, но тяжёлой подвижностью этот мастер брал своё, скрывая
хитрость за топорными на первый взгляд движениями. Даже мне,
несведущему в боевых искусствах от слова совсем его танец смерти
нравился неимоверно, и, по всей видимости, это место восприняло мой
интерес по-своему.
В одно мгновение все кроме тех двоих исчезли, и я стал зрителем
жестокой дуэли людей, для которых кинжалы стали продолжениями их
рук.
Вот «мой» воин сбивает клинок противника в сторону, прямым и
незатейливым ударом нанося удар тому в грудь. Враг отступает назад,
дотянуться кулаком уже невозможно, но воин вместо того, чтобы
отступить, левой рукой хватает оппонента за грудки и тянет на себя.
Одновременно с тем его кинжал сталкивается с оружием противника и
блокирует контратаку, нацеленную в район шеи, а уже в следующее
мгновение мастер впечатывает лоб в маску, закрывающую лицо
оппонента. Та трескается и осыпается на песок, открывая вид на
змеиную плоскую морду и бешено дёргающийся раздвоенный язык, а
мастер шагает вперёд, неуловимыми, рваными движениями парируя
клинок змеелюда.
Тот двигается плавно и мягко, но неистовый напор и проблемы с
координацией вынуждают его отступать, теряя инициативу и допуская
всё больше ошибок. Всё больше порезов появляется на его руках, а
скрывающая львиную долю движений мантия напоминает решето. Бой
близится к завершению, но воин решает поставить точку уже сейчас,
не беря противника измором. Он резко припадает к земле, а его нога
стремительным росчерком выбивает оружие из рук противника, который,
проводив свой кинжал взглядом, склоняет голову в уважительном
поклоне.