«Крышка» мимика мешала его же языку, чем я беззастенчиво
пользовался.
Язык всё так же бешено метался но, по сути, был не таким уж и
страшным, если держать дистанцию на уровне «ударить может, но
обхватить и затянуть в пасть – уже никак». Синяки и ссадины по
сравнению со становлением обедом такого монстра не котировались, а
кинжал уверенно вспарывал мясистую плоть, «спотыкаясь» лишь об
жгуты мускулов. В какой-то момент крови стало слишком много, а я
заметил, что мимик и разворачивается очень медленно, и бьёт совсем
слабо и неприцельно. Хотелось схватить его за язык левой рукой,
предварительно бросив факел на пол, да только язычок этот был
массивным и склизким: никак не ухватиться.
Пришлось добивать врага медленно и печально, постоянно одёргивая
себя и заставляя не терять концентрацию. Финальный этап
марлезонского балета был рутинным и скучным: угрозы – никакой, а
поближе сунуться не позволяет чувство самосохранения. А ну как
мимик притворяется, или ему хватит силёнок на последний рывок –
запихнуть меня в пасть и разок щёлкнуть челюстями? Осколок зуба-то
весьма внушительным был, с половину моей широкой ладони…
Но всему однажды приходит конец. Пришёл он и к мимику, который
отмучался, отдал мне очки опыта, а душу – местному пантеону.
И тут бы сказочке конец, не реши я как следует изучить тварюшку,
которая куда сильнее напоминала творение некоего безумного
химеролога, нежели существо, способное «родиться» своими
силами.
Его вываленный из пасти здоровенный язык был скомпонован таким
образом, что всё уязвимое находилось в окружении крепких мышц,
приводящих его в движение и покрытых сравнительно тонким слоем
мясистой плоти, а тело защищала натуральная костяная броня,
неотличимая от древесины и металла. Очень хорошо, что я не сунулся
к нему лично в надежде ударить первым: кинжал бы от такого просто
отскочил, а дальше меня бы просто проглотили.
Впрочем, самое интересное ждало меня внутри мимика. Язык я ему
отрезал, намереваясь схоронить внушительный кусок в инвентаре и,
чего уж там, попытаться его приготовить: всяко лучше крыс должно
выйти. Вот только получилось так, что искал я медь, а нашёл золото.
Под языком мимика находилось нечто вроде пузыря, который я
попытался вырезать, но неудачным движением повредил его, спустил
всю прозрачную жижу вовне… и обнаружил под слоем плотной плёнки
небольшой, тридцать на десять сантиметров, ящичек. Руки сами
потянулись к нему, покуда в голове «зазвучала» забавная, вызвавшая
нервный смешок мысль: я-«белоручка», со страшной нелюбовью ко всему
противному был готов голые руки запустить вовнутрь мимика, лишь бы
разжиться чем-то полезным. Сказал бы мне об этом кто пару дней
назад, и я бы искренне, в голос поржал. Или счёл бы говорящего
идиотом…