Когда пора знакомства с родственниками закончилась, Фернандо сказал мне: «Марина, вот дом, вот счет, вот больница, где ты будешь рожать. А я буду работать. Будем строить дом, ты всем будешь командовать: семьей, строительством, у меня на это не будет времени». Он повар, но когда приехал со мной в Португалию, ему пришлось сесть за баранку автомобиля и работать дальнобойщиком. Надо было зарабатывать деньги.
Я португальского языка не знала и сразу стала глухой и немой. Я всю жизнь была активная и общительная, а тут вдруг будто застыла. Я не понимала, о чем говорят вокруг меня, и тем более не могла ничего сказать сама. Я не знала, что мне делать, чем заняться в такой ситуации. И я начала вязать крючком! Довольно быстро научилась и стала делать это очень хорошо. Вязала салфеточки, чехлы на подушки, одеяла. И, сидя дома, общалась с детьми. Мои племянники мне очень помогли. Дети легко понимали меня, и я понимала их, самые простые их слова: «Дай, на, пойдем!» И с этим словарным запасом я начала потихоньку разговаривать с остальными. Родственники сначала смеялись, но подбадривали меня: «Давай, Марина! Не стесняйся, ничего страшного…»
Я жила у свекрови, пока мы дом строили, каждый день слышала португальский язык и сама разговаривала. Свекровь мне очень помогала до самой своей смерти. Она показывала ложку и называла ее по-португальски. Потом брала тарелку, другие самые нужные в быту предметы. Так я освоила язык. Когда уже была беременная, я могла сама с врачом объясняться. А сейчас я даже думаю по-португальски. В сравнении с русским португальский язык не сложный. Вот русский – сложный! Бедный Фернандо и его португальские друзья! Как же они в Волгограде мучились!
Сразу после приезда в Португалию в голове моей наступила тишина: «они» замолчали. Когда я перестала их видеть и слышать, обрадовалась: значит, я такая же, как все, – нормальная! Но «они» просто дали мне полгода передохнуть. А потом снова «ту-дум!» – гром и молния в голове. И еще больший наплыв информации. «Они» все время стояли рядом со мной. И я уже ничего с собой не могла поделать, чувствовала, что мне необходимо как-то использовать распиравшую меня энергию. Я «видела» проблемы своих новых родственников, могла, например, руками чужую головную боль убрать. Но не признавалась, что у меня есть особые способности, шутила, что у меня просто рука легкая. Я какое-то время это и от мужа скрывала, а потом призналась: «Федя, я „вижу!“» Я его так дома называю: не Фернандо, а Федя.