- Пускай приходят, - выдавил Дэниел, без особой надежды, но
всё-таки старательно повертев головой в поисках чего-нибудь,
напоминающего растопку. - Может, те, что снаружи нажрутся и отвалят
куда подальше.
Те. Ну, те. Что ломали деревья, вкрадчиво шумели и плескались за
дверью.
Тихая, мерзкая жизнь под полом была ближе и уверенно перехватила
внимание Блица быстрее, чем он успел сообразить, что девчонка
всё-таки выбралась и даже подошла к нему и что-то суёт ему в руку.
Горящая палочка? Хорошо, пусть будет горящая палочка; не нож в
рёбрах, не тычущийся куда-то в те же области кол. Горящая
палочка.
Принимая лучину из тонких татуированных рук, Дэниел поднял
глаза, отчего-то ожидая увидеть в слабеньком жёлто-оранжевом свете
странный, крестообразный зрачок. И острые зубы. Обязательно острые.
Но ни черта подобного там не оказалось. Лицо как лицо, с
выступающими от худобы скулами, немного измазанное, но обычное,
человеческое. Только очень испуганное. И в глазах и правда было
что-то неуловимо-странное, но перенапряжённое всем происходящим
сознание никак не могло ухватить ускользающее "что-то".
Дэниел не стал переспрашивать, что именно ей нужно смотреть. В
конце концов, спешить было совершенно некуда. Быть начеку и
дотянуть до утра. Никогда прежде оно не казалось таким далёким, как
сейчас, в затерянной чёрти где хижине, под чужое неровное дыхание,
почему-то пахнущее какими-то незнакомыми травами. Стоял молча,
немного нагнувшись, протянув руку с медленно ползущим по деревяшке
огоньком поближе к полу и напряжённо поглядывая, как безымянная
соседка по западне перебирает человеческие кости.
- Пристрелили, - тихо подытожил Блиц, покосившись на останки
какого-то никем не воспетого Йорика.
В травматологической баллистике он разбирался слабо, так что ни
с чем кроме пули, очень маленького, несерьёзного калибра пули,
неровная дырочка в черепе ассоциаций у Блица не вызывала. И
усилившийся испуг попятившейся от останков дикарки был истолкован в
итоге совершенно неправильно. Дэниел связал его с размеренным
скрежетанием, в тот момент снова дополнившимся странным
звяканьем.
Сидеть и слушать тихое царапанье в темноте было невыносимо. Но
Блиц не полез на стол к девчонке, нет. Блиц, начиная свирепеть от
бесконечной игры по беспрестанно натянутым нервам, шагнул вперёд и
опустился на колени, уже почти желая увидеть причину творящейся под
ногами чертовщины.