Аня вдруг хихикнула. Такое выражение лица у её мужа можно было
увидеть крайне редко. А Штольман, услышав этот смешок, неожиданно
для себя совершенно расслабился. Аня смеётся, Софья в относительном
порядке, значит, можно жить дальше.
— Да! Мы разбили витрину в магазине, — с энтузиазмом говорила
Соня. — И теперь нужно заплатить за неё и за нас залог! Надеюсь,
это не слишком ударит по нашему карману!
— Не ударит, не волнуйся! — тон Якова вернулся к своему обычному
ироническому настрою. — Я сейчас буду! Постарайтесь ничего больше
не разбить до моего приезда!
Он всё выяснит позже, а пока главное — вернуть всех под эту
крышу. Они будут дома, сердце перестанет болеть, и они со всем
разберутся. Он ощутимо увидел волну, прошедшую по гостиной. Все
выдохнули и стали потихоньку возвращать на лица улыбки.
— Постараемся! — довольно ответила Софья. — Ой, папа! Захвати,
пожалуйста, что-нибудь из верхней одежды! Я потеряла пальто! Мне
местные констебли, конечно, выделили плед и кое-кто даже свой
мундир, но домой в чём-то же ехать надо!
Штольман, подняв брови, слышал как на заднем фоне раздаются
приглушённые мужские голоса разной степени слащавости. Его дочь,
разумеется, уже очаровала весь участок, и её заключение, скорее
всего, похоже на отдых в гостиничном номере. Отчего-то он не был
удивлён.
— Ты тоже лишилась пальто? — спросил он.
— Да, я тебе потом всё расскажу. Думаю, что это связано с тем
делом, которое сейчас всех нас занимает. Тоже? А что кто-то еще
потерял пальто? — с интересом спросила Соня.
— Лидочка! — ответил Штольман, у которого резко перестало болеть
сердце. — Это тоже связано с тем делом, которое ты упомянула.
— Понятно! — задумчиво сказала Софья. — Мы тебя ждём! Приезжай
скорее.
Разговор прервался. Штольман положил трубку.
— Софья с Таис в полицейском участке на улице Вожирар. Разбили
витрину. Нужен залог и верхняя одежда. Она потеряла пальто, но
местные констебли не дадут ей умереть от холода и обогревают её
своими мундирами, — резюмировал он.
Павел Михайлович немедленно почувствовал горячую ненависть к
неизвестным ему полицейским, смеющим делать такие интимные жесты в
отношении его…дальше последовала длинная мысленная пауза, потому
как помощник Штольмана даже внутренне не желал пока развивать эту
тему и позорно прятал голову в песок. В отношении дочери его шефа —
наконец нашёл мужчина отличную формулировку. Какая наглость!