Мужчина кивнул.
— Да, я уезжаю из Парижа прямо сейчас, тайно. И не вернусь, пока
Полонский-младший не будет пойман.
Яков и Анна проводили Кирха вниз. Он предпочёл уйти через чёрный
ход. Штольман хотел надеяться, что этот человек сможет выйти из
всей этой истории невредимым. Ещё один изуродованный труп он видеть
не хотел.
Через десять минут вернулись Павел и Алекс, которые привезли
домой Софью и Таис.
— Папа, мне столько нужно тебе рассказать! — с порога
воскликнула Соня. — С нами с утра произошла просто невероятная
история!
Девочек обласкали со всех сторон, устроили на диване и вручили
по кружке горячего чая, потому как обе признались, что перемёрзли
сегодня страшно. Они сидели будто взъерошенные птички на жёрдочке,
прижавшись друг к другу и быстрыми глотками отпивая обжигающий
напиток. Алекс был доволен. В полиции приняли от него деньги и
девушек тут же отпустили. Он обрадовался, когда увидел, что держали
их не в камере, а в удобном кабинете инспектора. Констебли нанесли
им печенья и укутали в пледы, потому как в отделении были проблемы
с отоплением, так что юноша был благодарен за тёплый приём.
Павел напротив пылал до сих пор. Он с трудом узнавал себя. Ему
всю жизнь казалось, что он не способен на такие эмоции, что он
спокоен и сдержан, а тут неожиданно для себя обнаружил, что съедаем
и раздираем изнутри жутким пожаром ревности, которой, собственно
говоря, и взяться-то неоткуда по идее. Софья Яковлевна была дочерью
его шефа. Хорошо, невероятной, умопомрачительной и не похожей ни на
кого дочерью его шефа! Но ревновать шестнадцатилетнюю девушку,
которая не подозревала о его…
О чём, собственно, Софья не знала ни сном ни духом, Павел вновь
решил не обдумывать. Ему и так хватало проблем с собственной
несдержанностью! По его мнению, раньше у него были сложности с тем,
чтобы выражать чувства! Теперь же вопрос встал ребром — как их
усмирить! Нет, он вновь себе поражался! Ревновать Софью Яковлевну к
какому-то констеблю! Нет, не к какому-то! К тому, кто так
по-хозяйски накинул ей на плечи свой мундир. Павел мундир снял и
вернул владельцу, сурово смотря на него.
Тот отчего-то побледнел и сглотнул, а Софья с удивлением увидела
на лице Селезнёва совершенно отцовский взгляд, которым он умел
заставить даже самых матёрых преступников открыть или закрыть рот,
в зависимости от того, что ему было в этот момент нужно. Соня,
ощущая, как папин помощник помогает ей надеть пальто, совершенно не
понимала, что такого совершил несчастный констебль, что нужно было
на него так смотреть.