— Пошли быстрее! Нужно успеть схорониться, пока этот легавый не
пожаловал, — говорил один.
— Да, — сказал второй. — Мы с ребятами уж встретим его, если
что! Не выберется он отсюда, даже если что и учудит!
Шаги затихли, а Штольман порадовался, что приехал на встречу
раньше и пробирался не напрямую, а через близлежащие развалины.
Вот значит как Ремизовский держит своё слово! Впрочем, Штольман
и не рассчитывал на благородство человека без чести и совести,
поэтому и к такому раскладу он был готов. Усмехнувшись, он
окончательно отринул внешнее, сосредоточился на деле и пошёл дальше
внутрь. Он обнаружил Ремизовского посередине складского помещения
сидящим на стуле и поглядывающим на брегет в руке. Лицо вытянутое,
старческое, с пигментными пятнами.
Сколько ему? «Семьдесят восемь», — вспомнил Яков сведения из
двух папок полковника Варфоломеева. С виду старик, но в движениях
еще чувствуется сила. Кроме того, маниакальная идея мести
подогревала его, это очевидно. Из своего укрытия Штольман
внимательно осмотрел зал. Он был пуст, но на дальней балке под
потолком он заметил движение. Вот как! Значит, Ремизовский и внутри
решил встретить его не в одиночестве. Надо отвлечь человека в
засаде. Как это сделать?
Неожиданно Яков увидел через окно, как огромный булыжник за
окном поднялся в воздух и с оглушительным треском улетел в
близлежащие кусты. Ремизовский и мужчина сверху немедленно
повернулись на источник шума.
— Иди проверь! — сказал старик своему головорезу.
Тот быстро съехал по колонне вниз и скрылся в проёме. Штольман
поднял брови. Какое деятельное привидение! Знать бы ещё, кто
это.
В очередной раз поблагодарив про себя духов за помощь, Штольман
уже открыто двинулся навстречу Ремизовскому. Тот был ошарашен, но
тут же взял себя в руки.
— Надо же, Яков Платонович, я знал, конечно, что вы человек
слова, но всё же не ожидал такой покорности.
Штольман слегка улыбнулся, ничего не говоря. «Не ожидал он!
Конечно! То-то половину своей паскудной бригады сюда пригнал!»
— Ну, вот он я, — спокойно пожал плечами Штольман. — Пришёл, как
и обещал. Надеюсь, соглашение в силе? Моя жизнь в обмен на
спокойствие моей семьи.
Ремизовский не мог понять, почему его враг так тих. Неужели и в
самом деле смиренно хочет заплатить собой за родных? Такое не было
ему знакомо. У него не было привязанностей, даже дети не стоили в
его жизни ничего. Но что-то в Штольмане невольно вызывало уважение.
Несгибаемый всё-таки человек. Что сейчас, что тридцать лет
назад.