— Только зайдем в одно место. Как раз покажу тебе твою страну
еще с одной стороны, — сказал Офицер и подал мне руку.
Я кивнула, опираясь на его локоть.
Несмотря на то, что уже вечерело, да еще и август почти
заканчивался, солнце палило нещадно, моя белоснежная блузка,
кажется, была мокрой от пота, а соломенная шляпа с широкими полями
только мешала. Мы пошли пешком, хотя могли взять извозчика. Здесь,
в богатом квартале, они на каждом шагу. Не выгодно в столице иметь
свой транспорт: налоги высокие, земля дорогая, да и гадят они,
лошади. Штрафы за унавоженную мостовую немыслимые, а извозчики и
конка от них освобождены, ибо общественный транспорт. Офицер,
кажется, пытался до меня донести жизнь тех, кто не имел карет. И
удобной обуви тоже не имел. Туфельки у меня атласные, на тонкой
кожаной подошве. В таких хорошо танцевать или пить чай в гостиной,
а вот гулять по брусчатке совсем грустно. Но не мне жаловаться,
право слово! В следующий раз буду думать.
Мы пришли к деревянному одноэтажному дому, похожему на конюшню.
Здесь даже окон нормальных не было, только слуховые. В этом районе
я не была ни разу, поэтому даже не поняла, зачем мы здесь. Офицер
толкнул дверь, зашел первым — хотя по правилам приличия должен был
пропустить даму вперед. Я прошла за ним, но тут же пошатнулась,
схватившись за его локоть. Пахло зверем. Тяжелый смрад буквально
заполонил мои легкие, как морская вода.
Георг сунул мне в руки надушенный белоснежный платок, и я с
облегчением туда уткнулась. Только после этого удалось оглядеться.
В помещении, к моему ужасу, вплотную друг к другу стояли гробы —
прямоугольные деревянные ящики без крышек, во многих из которых
лежали люди.
— Что это за место? — с ужасом спросила я, оглядываясь и с
облегчением замечая, что люди в гробах шевелятся.
— Ночлежка, — спокойно, даже как-то равнодушно ответил Офицер. —
Плати серебрянник и ночуй. За два — можно помыться вон там, за
ширмой, и получить чашку супа.
— Это ужасно!
— Нет. Ужасно — ночевать на улице, где тебя могут сожрать крысы
или просто убить. Сейчас лето, здесь не так много народу, а зимой
еще не пробиться.
— А что мы тут делаем?
— Смотрим, нельзя ли кому-то помочь. Подожди здесь.
Он направился к толстому усатому дядьке, а я принялась
оглядываться. В углу, в одном из гробов, сжавшись в комочек, сидела
молодая девушка. Одета она была скромно, но очень опрятно, особенно
в сравнении с местными обитателями. На лице девушки был откровенный
ужас. Я не могла к ней не подойти.