Автобус останавливается. Двери открываются, пассажиры выходят и строятся за багажом. Я не встаю, багажа у меня нет, что делать дальше, я не знаю. Спешить некуда. Только когда автобус пустеет совсем, выхожу.
– Тоже путешествуешь налегке?
Из-за моей спины выныривает Ганин. Улыбается, скаля чуть ли не все свои пожелтевшие зубы. На плечах у него огромный рюкзак.
Недоумённо киваю. Зачем он меня настиг, неужели всё-таки он следующий?
– Балтийский вокзал, – довольный Ганин оглядывается, – а совсем рядом, увы, уже не действующий, Варшавский. Тот самый, на который сошёл князь Мышкин, приехав из Швейцарии. Как у тебя со временем, прогуляемся?
Молчу, рассеяно смотря поэту в глаза.
– Тебе, я посмотрю, совсем плохо! Мы в ответе за тех, кого приручили, – Ганин смеется, кивая на вывеску «Пивной Бар» у вокзала, – пойдём? Угощаю.
И в своей манере, не дожидаясь ответа, направляется к бару. Я в своей манере, не собираясь отвечать, иду следом.
Бар находится справа от главного входа в вокзал на втором этаже привокзального здания – массивная дубовая стойка, кругом на стенах фотографии футболистов и «зенитовская» атрибутика – футболки, шарфы… Всё-таки что-то в интерьере заведения выдает шалман, может, пьяная «в дрова» троица в углу бара.
Садимся за столиком у окна – на столешнице лужица разлитого пива, но это ещё самый чистый из осмотренных нами. Подходит официантка, она же и бармен:
– Чего вам? – спрашивает нервно, демонстрируя, что клиент, может, и прав всегда, но не в этом заведении.
Ганин улыбается, видно – окружающая обстановка приносит ему удовольствие.
– Сто водки, а приятелю… Будешь водку?
– Лучше пива…
– Какого? – барменша-официантка резко оборачивается ко мне.
– Слышал, местное пиво не очень? – неуверенно спрашиваю.
Официантка пожимает плечами:
– Я пиво не пью… Фигура…
Барменша-официантка комплекцией напоминает пузатый пивной бочонок.
– А какое есть местное? – спрашивает Ганин.
– «Очаково», «Васька» домашний, красный, тёмный…
– «Василеостровское» бери, – подсказывает Ганин.
Киваю.
– Всё? – уточняет барменша-официантка и тут же, не дожидаясь ответа, уходит.
– Какие планы? – интересуется поэт.
– Там видно будет.
– Туманно… А я хочу осмотреться, понять, что к чему – кажется мне, в России наступают времена поэтов, грядёт революция – чуешь ее запах? Ты не подумай, все, что ты от меня слышал до этого – пьяное дурачество. Я и серьезные вещи писать могу.