Вопреки моему скепсису, читатели и журналисты очень горячо встречают Исмаила. Расставленные квадратные “скульптуры” охранников в черных пиджаках — это единственное, что не дает фанатам упасть в ноги своего кумира. Мелькают вспышки камер, льются вопросы, доходящие до личной жизни коуча, которую он тщательно скрывает.
После конференции Исмаил весьма навязчиво хватает меня за локоть и тащит в гущу толпы, ссылаясь на то, что ему без меня не справится. Заботливо подает мне бокал шампанского, улыбается в камеры. Аж противно.
— Мама! — мои мысли разрезает панический голос Ромы, и все, как и я, поворачиваем головы к двери. Сын, весь мокрый насквозь, видит меня и стремительно подлетает, не успеваю я и шага сделать под неусыпным контролем Исмаила. В последний момент удается вырвать руку и отойти в сторону. Впрочем, именно теперь появляется воспитательница с огромными, как блюдца, глазами.
— Малыш, что случилось? — убираю с его лба кудряшку, а сама вздыхаю, ведь пока шла сюда, тщательно просканировала территорию на наличие какие-нибудь водоемов.
— Я не виноват, — нижняя губа сына чуть подрагивает. — Просто… Там Витька толкнул меня.
— Куда?
— В пруд. Мы на рыбок смотрели.
Я молча поднимаю глаза на молчаливую девушку, от былой уверенности которой давно не осталось и следа. Боковым зрением замечаю движение, и темно-синее пятно быстро становится ногами.
— Милый, пошли в машину. У меня там запасная одежда. Простите, я ненадолго, — бросаю Исмаилу, который внимательно наблюдает за нами с легкой полуулыбкой. Жаль, я не вижу его глаз, но я готова поклясться, что в них нет ни капли улыбки.
5. Глава 4
— Любимый? — сонно тянет Лу, елозя рукой на свободной половине кровати. — Ты почему не спишь?
Лунный свет падает на ее красивую женственную фигуру в шелковой сорочке. Многие мужчины восхищаются ее внешностью, все оборачиваются ей вслед. А я… а я бы прошел мимо. Яркие фантики привлекали меня лет в восемнадцать, а теперь, в тридцать четыре, я убежден, что внутри должно быть что-то еще.
— Любимый? — снова тихо зовет Лу, обвивая мои широкие плечи тонкими руками.
— Хочу потренироваться, — говорю я, встаю с шелковых простыней.
— В четыре утра? — наивно спрашивает невеста, за два года наших отношений так и не научившись понимать меня. — Ладно.
Выхожу в просторный коридор. Мой дом поистине можно назвать дворцом: он огромен даже по моим меркам. И только детских смех моих малышек создает уют для этих холодных мраморных стен.