– Давление 60, пульс 72.
– Доктор Куприянов! Артур! – Вежновец
бросается к пациенту, складывает кулак и водит костяшками пальцев
по грудине, проверяя болевой рефлекс.
– Нет пульса на сонной, – сообщает
медсестра.
– Чёрт! Ещё один тромб! – ворчит Иван
Валерьевич. Он хватает ножницы и быстро режет больничную одежду на
пациенте. – Начинай массаж. – Валерьян Эдуардович! Срочно сюда! Вы!
– он тычет пальцем в другую медсестру, – быстро качать мешок!
Антисептик на грудь!
– Что, прямо здесь? – удивляется
она.
– В оперблок не успеем.
Подбегает Заславский.
– Что случилось?!
– Пульс пропал. Держите наготове
кусачки. Вскрываем грудину. Быстрее прямой массаж.
– Правый желудочек раздут, – замечает
Валерьян Эдуардович.
– Боковой зажим. Скальпель. Надо
отсосать всё, что можно.
– Отсос!
– так. Это справа.
– Здесь тоже тромбы, – подтверждает
Заславский.
– Может, это и к лучшему, – говорит
Вежновец.
– Ещё пролен четыре.
– Оксигенация? – спрашивает
главврач.
– 68.
– Кислород не поступает. Не понимаю…
Фибрилляция. Массируй!
– Заряжаю на 15. Разряд!
– Всё равно фибрилляция, – говорит
медсестра.
– Тридцать! Разряд!
– Без эффекта, – злится Вежновец.
– Ещё!
– Кислород 62!
– Заряжаю снова. Разряд!
– Нет.
– Ещё! Разряд!
– Асистолия.
Доктор Вежновец всякий раз между
разрядами берёт сердце Артура в ладонь и сжимает, сжимает, пытаясь
заставить его работать. Но проходит минута, другая…
– Мы сделали всё возможное, –
разочарованно произносит Иван Валерьевич, останавливаясь, когда
идёт двадцать пятая минута войны за жизнь Артура Куприянова. Доктор
Заславской застывает с высоко поднятыми электродами в руках. –
Прекращаю массаж.
В палате теперь слышен только
пронзительный писк кардиомонитора.
Внезапно Вежновец хватает лоток с
окровавленными инструментами и в ярости опрокидывает его.
Заславский медленно опускает руки.
– Нет! Нет, чёрт возьми, адреналин
должен подействовать! – Иван Валерьевич в два прыжка оказывается
около Артура, погружает кисть в раскрытую грудь, берёт сердце. –
Ну?! – вскриком требует от Заславского сделать ещё один разряд.
– Ваня… – тихо-тихо произносит
Валерьян Эдуардович. Он впервые в жизни так обратился к главврачу.
– Ваня, слышишь меня?
Вежновец останавливается. Встаёт
возле каталки.
– Говори, – произносит тихо.
Заславский смотрит на часы.
– Время смерти четыре сорок три.