– Данила, как ты?
– Ничего, – вздыхает Береговой. –
Давай об этом потом. Сейчас слишком тяжело.
– Да, конечно, – соглашается
Катя.
– Кто-то поступает?
– Массовая травма. Несчастный случай
на конвейере. Возьмём двух тяжёлых и шестерых лёгких.
– Когда?
– Уже подъезжают. Но нам не хватает
двух врачей… сам понимаешь.
Пока они разговаривают, видят, как из
перевязочной выходит Марьяна Завгородная.
– Марьяна, – окликает её Данила, и
ординатор испуганно дёргается всем телом.
– Ой! – вскрикивает, резко
оборачиваясь. Поняв, кто её позвал, улыбается натужно. – Простите,
обстановка такая…
– У тебя до конца смены сколько
осталось?
– Полчаса.
– У нас тут запарка намечается.
Поможешь? – спрашивает Береговой.
– Конечно, – соглашается Марьяна.
– Отлично. Возьми на себя сортировку
пострадавших.
Не проходит и десяти минут, как
фельдшер докладывает о первом поступившем:
– 42 года, правую руку затянуло в
конвейер, получил обезболивающее и два литра физраствора. В лёгком
шоке. Давление 90 на 60.
– Сосуды и нервы целы? – устало
спрашивает Данила.
– Не пальпируется пульс на лучевой и
плечевой, оскольчатый перелом.
– Вызовите травматолога и ангиолога,
– говорит доктор. – Совместить четыре дозы. Во вторую
смотровую.
***
Стараясь держаться, Лидия Туманова
поднялась на лифте на хирургический этаж. Зашла в оперблок. Там, на
операционном столе, лежит тело Артура Куприянова. Рядом доктор
Вежновец.
– Надо зашить грудную клетку, –
поясняет он свои действия.
Вокруг больше никого нет, и Лидия
Борисовна удивляется происходящему. Обычно такую работу поручают
ординаторам или даже медсёстрам. Но чтобы главврач клиники сам
подготавливал тело умершего… Это показалось ей странным. Лишь
поначалу. Спустя несколько секунд она берёт инструменты и помогает
Ивану Валерьевичу.
В полной тишине двое врачей отдают
дань уважения коллеге, погибшему на трудовом посту. Оба понимают:
если бы Артур не зашёл первым в ординаторскую и не принял на себя
основной удар, то сейчас бы перед ними лежала Эллина Печерская, и
тогда… страшно представить, какие бы чувства испытывали они
теперь.
Но и сейчас у обоих было ощущение,
что они потеряли близкого человека. Не просто коллегу, работавшего
рядом. С кем бывали споры, недопонимания, но ещё и радости, шутки и
обычные слова приветствия и прощания. А члена семьи. Ведь у каждого
человека их две: одна дома, вторая на работе. Только когда их две,
можно считать себя по-настоящему счастливым.