– Да, вы правы. Простите. Это не мой
профиль, конечно. Я только слышал, что Народная артистка СССР
Копельсон-Дворжецкая позвонила в Москву, повлияла, так сказать.
Оттуда позвонили, всему руководству УВД сделали крепкое внушение.
Дело о нападении на вас и доктора Куприянова взял под личный
контроль глава следственного комитета.
– А как же Борис с Майей, секретарь
Романова, Никита Гранин наконец? – спрашиваю удивлённо.
– Ими занимаемся вплотную, – коротко
отвечает майор, видимо, не имея права вдаваться в подробности.
– Артём Николаевич. Я уверена, что
Гранин ни в чём не виноват.
– Простите, но я бы не советовал вам
заступаться за него.
– Почему?!
– В квартире Гранина нашли несколько
упаковок с наркосодержащими препаратами. Очевидно, он приготовил их
на продажу, – отвечает Никоненко, и у меня холодок бежит по
спине.
– Этого не может быть… – произношу
растерянно.
– Данный факт подтверждён
видеозаписью в присутствии понятых.
– Его подставили.
– Возможно, – говорит Артём
Николаевич. – Вы не волнуйтесь, следствие во всём разберётся. Если
вы хотите узнать, как движется следствие о нападении, вам лучше
пообщаться с капитаном Багрицким.
– Спасибо.
Да, только что я ему скажу? Он же
наверняка захочет меня допросить как пострадавшую. Я же не помню
практически ничего. Вошла в ординаторскую, потом сильная боль,
упала, увидела Артура напротив на полу. Дальше потеряла сознание.
Понимаю: мне всё-таки нужно возвращаться в Питер. Отсюда, из
Волхова, названивать разным людям с расспросами неудобно. Лучше
такие тонкие темы обсуждать лично.
– Эллина Родионовна! Господи! Как же мы рады вас видеть! –
администратор Дина Хворова первый человек из моего коллектива,
который попадается мне на глаза, когда после возвращаюсь на работу.
Она подлетает ко мне и по глазам вижу, что хочет обнять, но
стесняется. Потому первая развожу руки в стороны, и тогда уж Дина
кидается навстречу. Только тискает совсем чуточку, памятуя о моём
ранении.
Администратор становится кем-то вроде
катализатора. Все, кто видят меня следующими, или трясут руку,
счастливо улыбаясь, или тоже обнимают. Мне же приходится отвечать
на бесчисленные вопросы о том, как себя чувствую, как Олюшка, всё
ли хорошо у родителей и так далее. Наконец, пробравшись через толпу
любимых коллег и переполненная положительными эмоциями, захожу к
себе в кабинет.