Среди моих пробуждений — кажется, это было самое хреновое,
подвинув с пальмы первенства первое пробуждение в камере. Все тело
болело. Грудь просто жгло огнем, а руки превратились в два куска
раскаленного металла к которым подключили напряжение. На сердце
вообще казалось бы налили кислоты, щедро посыпая солью остатки.
Все это обрушилось на меня едва не утянув обратно во тьму. Рядом
послышался противный писк приборов. Дверь распахнулась, и судя по
звуку кто-то вбежал в помещение. Голова была неподъемной, так что я
не видел, кто это, только услышал обрывок разговора на все том же
английском.
— … как он пришел в себя?!
— Срочно замените этомидат на пропофол, только он остался… —
услышал я мужской голос, а, затем тьма опять встретила меня своими
ласковыми объятиями.
***
— Блять… — на этот раз пробуждение не было внезапным. Я просто в
какой-то момент осознал, что уже не сплю, а просто тупо
рассматриваю серый бетонный потолок. Безо всяких мыслей, просто
уставился в одну точку и даже не моргаю.
Поняв это, глаза тут же заслезились, и я моргнул, переводя
взгляд с потолка на стену, где висела большая плазма c какой-то
рекламой нового фильма от Воут. Возможно — свет лампы и не самый
худший вариант.
— Че, пиздюк, очнулся уже? — раздался откуда-то сбоку хриплый
грубый голос.
— Пошел… ты… — говорить было трудно, однако не как в прошлый
раз. Хотя пить все равно хотелось. Повернув голову, я увидел
Бучера, который со странным выражением лица смотрел на меня, сидя
на стуле у еще одной стены. Естественно, белый халат тот не надел,
оставаясь в больничной палате во все том-же черном плаще. На глаза
попался стакан с водой, стоящий на тумбочке. Там же были какие-то
фрукты и шоколад.
Рот тут-же наполнился вязкой слюной с привкусом железа. Правда
просить Мясника попоить меня я не собирался, пытаясь снять тонкое
одеяло и дотянуться до стакана сам. Вот только одеяло просто
топорщилось где-то в районе груди, да и руки совсем не
слушались…
— Воды нужно? Ща я, обожди момент… — Мясник встал из-за стула,
направляясь к стакану. Но у меня была совсем другая проблема.
— Похер… на воду… Что произошло?! — с каждым разом говорить
получалось все более внятно. Чувствительность возвращалась, принося
целый букет разных болей. Особенно в руках, которые чувствовались
очень слабо. Так, что я не мог даже одеяло снять, оттопыривая его
вверх.