Правда на место ушедшей боли ворвались недавние
воспоминания.
– Настя… – тихо прохрипел я, вспомнив дикий хохот, рухнувшее в
траву тело и мертвенно бледное лицо своей возлюбленной.
Застывшая гримаса ужаса и укоризненный взгляд стекленеющих
глаз…
Сплав по реке… Беглые зэки… Настя… Хель… Контракт… Эйден…мать
его, как-то там… Боги… Дома…
Воспоминания, подобно мелким кусочкам гигантского пазла,
всплывали в моей голове и складывались в единую картину. И чем
целостней она становилась, тем сильнее мне застилала глаза багровая
пелена первобытной ярости.
Так! Стоп, Бес! Выдохни!
Я не без труда сел и с силой растёр ладонями своё лицо,
размазывая по нему вязкую, противную субстанцию. Вникать в то, был
ли это липкий, выступивший во время бесконечной экзекуции пот, или
же натёкшая из прокушенных губ кровь, я даже и не собирался.
Мне срочно нужно привести голову в порядок! Сейчас бы очень не
помешал тот прочищающий мозги поцелуй от любящей прибухнуть богини.
Но Хель не появлялась, поэтому пришлось действовать по старинке:
отвесить себе пару бодрящих оплеух да остервенело тереть щёки.
Благо что руки с каждым действием слушались меня всё лучше и
лучше.
Чего я не мог сказать о своих глазах. Мрак так и не собирался
расступаться. И мне предстояло ещё выяснить, потерял ли я зрение во
время бесконечной экзекуции, или же меня закинули в какой-то тёмный
подвал. Почему именно подвал? Да всё просто. Здесь было темно,
холодно, сыро и под задницей, судя по шершавой поверхности,
располагался прохладный камень, или бетон.
– Есть тут кто? – спросил я тьму и вздрогнул.
Такого хриплого, каркающего голоса я не слышал у себя даже после
лютейших недельных запоев. Мда. Не слабо меня приложило.
Тьма мне, естественно, не ответила, но, судя по звуку,
помещение, в котором я находился, было большим и с хорошей
акустикой. Действительно смахивало на подвал. Осталось понять, кто
и для чего меня сюда закинул. Похищение? Плен? Всё пережитое мной
было чьей-то изощрённой пыткой?
Так много вопросов, и ни единого ответа.
Тем временем моё самочувствие стремительно улучшалось, и, кроме
частых и спонтанных приступов озноба, уже мало что напоминало о
пережитых муках. Даже голова, кажется, начала приходить в норму и
генерировать более-менее адекватные мысли. Ярость перестала терзать
мой разум, устроилась поудобнее где-то в закоулках сознания и
задремала, вполглаза поглядывая за происходящим. Я знал, что в
таком состоянии она способна вернуться в один миг для того, чтобы
снести всё, что окажется на моём пути.