— Зверю больно!
— Я так и поняла, — сказала обречённо. Выдохнула, поправила сына в самодельном слинге ирешительно направилась к кустам. Лютик заистерил:
— Не ходи! Не ходи, хозяйка!
Я проигнорировала собачий вопль и раздвинула колючие кусты. Большой бурый волк попал в западню — на его задней лапе защёлкнулись челюсти капкана. Лапа кровила. Наверное, кость раздроблена. Но зверь не выл и не скулил, он молча пытался перекусить железо. Я осторожно заметила:
— Ты не сможешь освободиться сам.
— У меня волчата, я должен, — сквозь зубы процедил он и с новой силой накинулся на твердь капкана. Я покачала головой:
— У тебя не выйдет. Дай я.
— Ты человек, ты хочешь убить!
— Нет, — мягко ответила на оскорбление моего рода. Хотя… Разве волк не прав? Прав.
Он блеснул в сумраке леса жёлто-янтарными глазами, сузил их, сказал жёстко:
— Ты убьёшь, волчата погибнут.
— У меня тоже есть волчонок, — показала я ему головку сына, тёмные волосики на макушке, выглядывавшей из-за слинга. — Не бойся, просто дай мне помочь тебе.
Волк оскалил зубы. Рядом со мной встал Лютик, и я ощутила жар от его пасти, от оскала, от готовности умереть за меня. Положив руку ему на холку, сказала:
— Лютый, нет.
Щенок, словно удивившись своему полному имени, глотнул с громким звуком и лёг. Он привык слушаться беспрекословно. А волк втянул носом воздух и раскрыл пасть в страдальческом дыхании. Лапа кровила. Ему было больно, но он старался не показывать этого.
Я присела рядом. Лютик пас голову волка — если тот дёрнется, щенок укусит. Вряд ли опасно, но не допустит, чтобы мне причинили зло. Лапа была зажата крепко, кровь уже начала подсыхать, но я ясно видела кость. Открытая рана, инфекция, перелом… Если оставить как есть, волк сдохнет: не от микробов, так от боли.
Сынок завозился на груди, и я придержала его голову ладонью. Он кряхтел, как старый дедок, и я поняла — скоро надо возвращаться домой и менять пелёнки. Поэтому с волком надо поторопиться.
Руками разжать капкан — дело непростое. Особенно, когда ты слабая женщина. Но мне удалось. Волк вскочил, поджав лапу, и Лютик дёрнулся, но глядя на меня. Я жестом указала ему на землю, и щенок лёг. Волк хотел сбежать, но я сказала тихо:
— Ты умрёшь, если я не залечу твою рану. И волчата умрут, потому что некому будет носить им еду.
Волк остановился, глянул на меня умными глазами и вдруг лёг. Тоже лёг. Я села на землю, не думая, что она холодная и я подхвачу воспаление придатков. О чём я думала в этот момент? О волчатах. Ибо я мать.