— Мы непременно поднимемся в номер госпожи Ильинской, Эрнест
Афанасьевич! — процедила Анна и резко набросила на плечи шаль. — И
несомненно все выясним. Кто украл брошь, зачем и когда. Возможно,
даже узнаем, был ли мой муж в составе гусарского эскадрона, который
совершил налет на вашу гостиницу!
Штольман скрыл улыбку, а управляющий понял, что скандал, который
он сумел замять в номере пятьдесят два, разразится прямо сейчас в
полулюксе тридцать пять. Разразится и затронет, пожалуй, весь этаж,
если он не будет осмотрителен.
— Анна Викторовна, — наклонившись вперед, проговорил он. —
Возможно, не стоит рубить сплеча!
— Рубить сплеча стоит! — отрезала Аня и сердито запахнула шаль.
— Не стоит кидаться необоснованными обвинениями без доказательной
базы!
Штольман вновь подавил усмешку. Когда его жена выходила из себя,
она начинала машинально сыпать адвокатскими и полицейскими
терминами. Он теперь не завидовал госпоже Ильинской. Аня была очень
спокойной особой, если дело не доходило до родных и близких. Тут
она вспоминала о том, что в её жилах течет кровь древних амазонок и
она умеет постоять за тех, кто ей дорог. Яков в таких случаях
всегда терялся и чувствовал, что внутри расцветает еще более нежное
чувство, чем обычно. Никто до неё не делал так — не бросался
защищать его. Безусловно и не думая о последствиях. Она любила его.
Это было бесспорно.
— Идемте! — решительно сказала Анна и вышла в коридор.
Понурый управляющий и размякший от душевной неги Штольман
последовали за ней.
Аня шагала вперед, решительно чеканя шаг, и напоминала Якову
командира того самого гусарского эскадрона. Сама она кипела от
злости. Надо же! Обвинить её Штольмана в воровстве! Да еще чего?!
Пошлой бриллиантовой броши! Как там сказал управляющий — полный
нонсенс? Вот именно — полный нонсенс! Вариант с гусарами, конечно,
неизвестную ей Ильинскую спасал, говоря о явной склонности нести
полную чушь, поэтому Аня, возможно, не откусит ей голову сразу! Она
еще плотнее запахнула шаль и поджала губы. Нет, никакие гусары
Агнессу Илларионовну не спасут! Надо же! Бриллиантовую брошь он
украл! Какая глупость! Штольман шел позади Анны и даже оттуда
чувствовал, как она сердита. Это почему-то его умиляло. Он, глядя
на жену, потерял всякое желание возмущаться.
В номере пятьдесят два царила атмосфера тяжелая и нервная. Две
несчастные горничные суетились вокруг дамы лет пятидесяти, которая
со скорбным выражением лица командовала еще двумя девушками,
перерывающими шкаф и комод. Вероятно, брошь так и не была
найдена.