Тетрадь же была дневником Лили. И раскрылась мне лишь после
капельки крови на корешок. Защита дневника поражала сложностью.
Даже мне, вроде как дочери, дневник был доступен лишь частично. Я
не могла открыть его на определенной записи или пролистать. И за
раз мне оказывался доступен лишь один разворот.
Первая заметка Лили, на которой дневник открылся, датировалась
октябрем восемьдесят первого, а последняя на данный момент —
ноябрем семьдесят первого. Но внешне тетрадка не казалась такой уж
толстой, так что я списала все на чары. Или на леность рыжей
гриффиндорки, раз за десять лет она не исписала и сотни
страниц.
Для себя я решила, что не буду читать дальше, если попадется
что-то смущающее, но пока дневник Лили Эванс показывал эту особу
пусть импульсивной, но все же вдумчивой и разумной девушкой. Она
рассуждала о несовершенстве системы магического образования, искала
способы улучшить лечебные зелья, жаловалась на волшебников и с
нежностью делилась моментами своего материнства. У меня почти сразу
вошло в привычку чтение по одной заметке каждый вечер перед сном.
Вчера я почитать не успела и сейчас надеялась хоть немного
отвлечься.
Нынешняя запись относилась к первым дням учебы Лили на втором
курсе, даже по почерку чувствовалось негодование владелицы
дневника:
«Вот и начался новый учебный год. Я снова живу в одной
комнате с несколькими девочками и вынуждена терпеть присутствие
Блэка и его компашки в гостиной, в Большом зале и на занятиях.
Только в этом году эти глупые мальчишки стали еще злее! Они не
только задирают Сева, мне тоже достается. Поттер вздохнуть не
может, чтобы не сказать какую-нибудь глупость или гадость. Хуже
всего в гостиной. Там мне совершенно не дают проходу. Теперь все
эссе пишу в Библиотеке.
Познакомилась с девочками-рейвенкловками. Оказывается, в
Хогвартсе есть и другие студентки, кому нужна учеба, а не
журнальчики и сплетни. Более того, мои новые подруги тоже считают
программу обучения излишне упрощенной.
После бесед с девочками решилась обратиться к декану с
просьбой о переводе на другой факультет. И что же? МакГонагалл на
все мои аргументы только губы поджала и через день пригласила к
директору! И уже Дамблдор два часа мне объяснял то, что можно
уложить в несколько фраз: Как я могу предавать свой факультет? Это
не по-товарищески. Нельзя поддаваться сиюминутным желаниям.
Гриффиндор — лучший.