За размышлениями были съедены сэндвичи, выпит чай, а вздохи
Уизли прошли мимо меня. Сосед, не дождавшись от меня никакой
реакции, со страдальческим видом жевал свои сэндвичи с говядиной,
когда дверь купе отъехала в сторону, явив самоуверенно задранный
нос Гермионы Грейнджер. За ней, бледнея и краснея, в тамбуре
топтался Лонгботтом.
За недолгую поездку волосы девочки стали еще пышнее, и эта
неряшливость сильно контрастировала с идеально подогнанной формой,
аккуратно повязанным галстуком. Даже гольфы были натянуты на
одинаковую высоту. Интересно, ей религия не позволяет
причесываться?
— Никто не видел жабу? — выдала девочка строго, будто точно
знала, что жаба находится именно в нашем купе, и мы ее удерживаем
против ее, жабьей, воли. — Невилл ее потерял.
— Нет, не видели, — не слишком внятно отозвался Рональд. — Он
уже тут был и спрашивал.
Я из-под ресниц наблюдала за собравшимися, ожидая, как будут
развиваться события дальше. Взгляд в раскрытый дневник позволял мне
не отвечать на вопросы, пока их не зададут напрямую. И, похоже,
именно возможность задержаться Грейнджер и искала, осматривая
купе.
Я мысленно хмыкнула, сообразив, что и в каноне девочка просто
воспользовалась неудачной попыткой шестого Уизли, чтобы задержаться
и познакомиться с другими первокурсниками. Интересно, она и в
другие купе так врывалась? Теперь и не узнаешь.
— Что читаешь? — не придумав ничего другого, спросила девочка,
шагнула ко мне и бесцеремонно выдернула дневник Лили из рук. У меня
невольно открылся рот от подобной наглости. Отмерла лишь тогда,
когда у Грейнджер не вышло пролистать тетрадь.
— Юная леди, вас родители не учили, что брать чужое без
разрешения — дурной тон? — выдохнула я с почти змеиным
шипением.
— Я просто хотела узнать, что это за книга, — чуть сбившись с
менторского тона, пробормотала девочка, с каждой секундой все
больше и больше бледнея. Похоже, я узнала не все о защите дневника.
Пришлось поскорее вернуть тетрадку, чтобы никто ничего не
заметил.
— И? — хмуро уточнила я. — Это дает вам право делать все, что
захочется, юная леди?
Грейнджер на миг поджала губы, а потом уже прежним тоном
заявила:
— Как можно быть таким грубым?
У меня аж брови взлетели. Очень хотелось напомнить девочке, что
это она вломилась в купе, а не я. Но зачем озвучивать очевидное?
Рон смягчать ситуацию явно не собирался. Пришлось притушить
негодование и более спокойно сказать: