Но триста тысяч человек в орде...
– Что известно об этом кхале? – Вопрос предназначался главе
посольства, но ответ она взором поручила другому человеку.
– Звать его Дрого, – подал голос третий посол, Мейнис, прежде
хранивший угрюмое молчание, – и, если верить слухам, степи еще не
порождали такого чудовища. Он огромный, сильный и безжалостный
воин, способный управиться с диким нравом своих соплеменников. Мнит
себя исполнителем какого–то дикарского пророчества, так что этот
кхал глух к голосу разума.
– И каковы его успехи?
– Начал с того, что покорил лхазарян. Овечье племя разбито и
разогнано, их правители мертвы, а храмы разорены. Он продал рабов
на Восток, после чего напал на Миэрин. – Начал перечислять Мейнис.
– Сжёг всё за пределами стен, и ушел только после того, как
гискарцы остались без запасных штанов.
– Пока что это звучит довольно обыденно. Для успешного
кочевника.
– Слушайте дальше, Ваше Высочество. Этого Дрого боятся и уважают
настолько, что его лучшие крикуны последовали за ним по Дороге
демонов. Он нагрянул в Толос, портовый город, никакими стенами не
защищенный, и предал его огню. Дома, гавань, корабли – всё было
разграблено и уничтожено. – Знатный волантиец как мог пытался
скрыть страх в своем голосе, но получалось у него это не без труда.
– У самых границ Ваэс Дотрака он уничтожил два кхаласара в одном
бою. Выжившие из ума старухи нарекли его то ли блестящим конем, то
ли яростным жеребцом... После чего он окончательно рехнулся.
– Но я все еще не понимаю, когда он наступил на очаровательную
шею Первой дочери.
– Месяц тому назад от него прибыли посланники. Требовали встречи
с триархами, но пускать их в пределы Черных стен мы отказались.
Тогда они с помощью рабов–переводчиков распространили ультиматум по
всем рынкам... И ускакали в закат. – Объяснила Сейнира.
– И чего же требует кхал?
– Каждая семья Старой крови, – начал Джехейрис, – обязана отдать
сына и дочь ему в рабство. Если нет сына, годится муж, если нет
дочери, пойдет жена. В придачу еще пятьдесят тысяч рабов он наберет
среди горожан подлого звания. Мы должны отдать ему по статуе из
каждого нашего храма... И, конечно, еще золото, шелка, серебро,
породистые кони, редкие вина, фураж и еда... Только на таких
условиях, говорит кхал, он пощадит остальных.
Принять нечто подобное триархи попросту не могли. Дрого или
нарочно предложил такой ультиматум, или искренне этого не понимал в
своем презрении к горожанам.