Вообще, горница, лежанка и поставец, насколько я знала, были старорусскими словами, бывшими в обиходе до революции. Но то, что было разложено на «столе», на русское платье походило так же, как я на королеву английскую, Елизавету. В полном онемении я таращилась несколько секунд на гору кружев и шелка цвета топленого молока. Все это безобразие венчал собой странный рогатый головной убор того же теплого оттенка, что и платье, живо напомнивший мне киношную Малифисенту. И настолько не вязалось с запущенным, старым и явно бедным жильем, что я невольно протерла глаза. Ничего никуда не исчезло.
Мое воображение спасовало перед попыткой представить страну, в которой подобный чепчик являлся бы национальным головным убором. Но все это позабылось в тот момент, когда я заметила рядом с поставцом потемневшее от времени зеркало. Позабыв про скорбно хлюпающие кроссовки и окоченевшие ноги, я бросилась туда. И замерла. Из темных недр стекла на меня смотрела… не я.
Нет, не так. В зеркале все же была я. Но я словно попала в прошлое. Так, как отражение в зеркале, я выглядела более двадцати пяти лет назад. Еще до свадьбы с покойным мужем и рождения дочери. Я неверяще прикоснулась ладонью к потемневшему от времени стеклу. Зазеркальная девушка, потрясенно уставившись на меня, сделала тоже самое. И в этот момент меня накрыло…
…— Да брось ты! Мне уже двадцать пять! — Голос дочери из-за двери звучал глухо и чуточку раздраженно. Я замерла, положив ладонь на дверную ручку. — А дача записана на меня едва ли не с рождения! Папик как знал, что мне понадобятся деньги. Так что продам – и все дела! Там домище капитальный, Ленкина мамаша уже пару раз интересовалась им, хочет съехать за город, а квартиру оставить Ленке. Вот это я понимаю – родоки с пониманием относятся к потребностям детей! А моя… Как клуша вцепилась в нее, каждый год с весны до поздней осени жопой кверху там торчит, но переезжать жить туда не собирается! И все мне морали читает: иди работай, выходи замуж, не шляйся по кабакам… Что? Рехнулся, что ли? Я, и сажать капусту???
Я шла как раз к дочке, чтобы сказать о том, что на все выходные уезжаю на дачу. Соседке Ангелине Павловне нужно помочь с уборкой урожая, а то она после инсульта плохо ходит, да и у себя кое-что сделать не помешает. Заодно и отвезу ведро хорошей семенной картошки. Не то, чтобы я опасалась, что Маша ее сварит и съест. Нет, дочка предпочитала всякую «здоровую» пищу: йогурты разные, пророщенную пшеницу, орехи, зелень, иногда позволяла себе сыры. Потому за целостность посадочного материала я не переживала. Но хранить его было лучше на даче, чем на балконе квартиры.