А так – Марсель и есть Марсель. Взять Калькутту, то там неприкасаемые и другие особенности европейской колонизации. А здесь все с виду равны. Никто ни в чью сторону публично не плюётся, а если, как я заметил, и презирают один другого, то цивилизованно без немедленного кровопускания. Одним словом, видимая благодать господня и приемлемая людская общага для всех умеренно довольных жизнью. Или как сказал один из древних любвеобильных макаронников: «Покорись судьбе, и она поведёт тебя, будешь сопротивляться, она тебя потащит.»
Вот так и ступили мы на берег прямо в городе славных традиций, к которым нас приобщал ещё в пути капитан клипера «Рваная рубаха» Анри Дюбуа. После всех африканских злоключений хотелось дышать воздухом сухопутной свободы полной грудью и петь марсельезу, которую пока не знали. И мы с Дени весело и в ногу зашагали по улицам прекрасного города Марселя. Однако с непривычки скоро утомились и присели на первую же попавшуюся скамейку в конце бульвара Сен-Гласьер. А мимо праздно струились мадам и месье, а всего более одинокие или попарно фланирующие французские легкокрылые мадемуазели. И моё сердце, да что там сердце!– вся горячая душа старого вояки трепетала флагштоком на ветру, а в голове теснились воспоминания о бурском лазарете и незабвенной милой Аньес. В глазах мутилось, горячее сердцебиение слышалось на весь бульвар, и я немедля обратился к бывшему тореро, надеясь на его испанскую горячность:
–Дени,– сказал я в глубокой якобы задумчивости, – Дени, а не подыскать ли нам какой-либо уютный притон для утех и отдохновения со свободными об эту пору дамами? Ведь нам есть что показать, а тем более рассказать женской половине этого населённого пункта, говоря армейским языком. Про окопы, посвист пуль, фланговые атаки и…
–Дик, – довольно грубо перебил меня Торнадо, – ты опять не вовремя и не к месту задумал посягательство на честь французских дам, возможно, даже публичных. Ведь мы не освоились, не знаем местных обычаев и нравов, а что важнее, так это возможностей здешних женщин. И я тебе сажу по-простому и по-дружески – не парь мне раньше времени мозги. Лучше заглянем в какой-нибудь кабак и пропустим по стакану бордо для укрепления тела и духа.
На это предложение я немедленно согласился.
–Конечно пропустим, мой дорогой друг,– я уже начал воодушевляться предчувствием.– А что до уклада жизни, то мне ещё при первой отсидке один старый галл, прививший азы французского наречия, прояснил порядки здешних домов терпимости законом. А поэтому стесняться…