В квартире за стеной всю ночь были разборки. Женские истеричные вопли и грохот совершенно не дали заснуть. Постоянно зевая, девушка оглядела комнату в поисках своей сумки.
Приходилось много чего успевать. Уборщица, официантка, курьер – любая работа, лишь бы были деньги. Бежать по городу наперегонки с другими людьми, стараясь успеть под его бешенный ритм, запрыгивать в уходящие вагоны метро, протискиваться в толпе таких же безликих граждан, как и она сама. Жить на благо общества, которое плевать хотело на своих участников.
Единственной отдушиной стало рисование. В этом бурном потоке жизни, который норовит смыть любого остановившегося или несогласного, девушка смогла найти для себя способ отключаться на время, устраивать передышки. Выкраивая свободные часы, Хэйли выходила в сквер, устраиваясь неподалеку от мест, которые ей чем-то запомнились, и принималась за живопись. Рисовала портреты, пейзажи на заказ и для себя. Ей нравилось наблюдать за людьми. За их мимикой, жестами, поведением. Писать портреты прохожих – спешащих клерков, уличных музыкантов или покуривающих в стороне таксистов. Иногда зарисовывать виды зданий и сгорбленные деревья в парках, тянущиеся ветками к траве как к единственно живой, зеленой как они сами, части серого и пыльного города – что угодно, за что зацепится глаз художницы.
Выскакивая на улицу, Хэйли запнулась о порог и, хватаясь за перила чтобы не упасть всем телом сразу, выставила ногу вперед прямо в холодную, грязную лужу на входе. И без того неловкая, постоянно собирающая дверные косяки, предательские углы столов и диванов мизинцами – Хэйли никогда не отличалась грацией, но это был финиш. Все-таки регулярный недосып здорово сказывался на координации. Как назло, Мистер Эванс, хозяин квартиры, которую она снимала вместе с отцом, так и не починил дряхлую лестницу в счет аренды.
Выругавшись, девушка пошла в сторону автобусной остановки, закуривая сигарету и хлюпая мокрым ботинком. Если день начинается паршиво – считай, до вечера будешь в проблемах.