Боги покровители городов, и все их жители, которых она встречала на пути, падали перед нею ниц, демонстрируя смирение и радость по поводу её возвращения! У Инанны просто не поднялась рука указать на кого нибудь из них своим устрашающим стражам… Но когда Инанна прибыла в свой родной город Урук, она увидела картину, наполнившую её сердце яростью: муж Инанны, Думузи, вместо того, чтобы оплакивать свою законную супругу, беспечно пировал в своем дворце, в окружении молодых прекрасных девушек… Именно его, разгневанная богиня и передала в руки демонов.
Думузи решил бегством спастись от слуг Эрешкигаль, но где бы он не прятался, безжалостные преследователи, всюду настигали его и грозили ввергнуть в области подземного царства. Богиня растительности Гештинанна, родная сестра Думузи, пыталась спасти брата от преследователей, но безуспешно. Она была готова пожертвовать собой ради Думузи и вместо него уйти в царство мертвых, но Инанна изрекает окончательный приговор : «Пол года ты, пол года она». С тех пор Гештинанна половину года (вероятно, летнее время, когда в Месопатамии не было дождей и солнце выжигало всю растительность) обретается в Царстве мертвых, а осенью, с приходом освежающих ливней и влажных ветров, она приходит снова на землю.
Этот миф несет колоссальную смысловую нагрузку. Во-первых, его сюжет связан с сезонными земледельческими циклами, с угасающей на какой-то период времени , и вновь воскресающей природой. В этом мифе декларируется взаимосвязь жизни и смерти, взаимозависимость этих двух противоположных начал. Смерть не имеет смысла без наличия жизни, но и все живое, рано или поздно, придёт к своему финалу – смерти. С созданием этого мифа в жизни появляется диалектика и цикличность бытия, и эти понятия работают на всех уровнях бытия, от микрокосма, до макрокосма, им подчинена как жизнь человека и природы, так и движение светил на небосклоне. К тому же воскрешение бога, это победа над смертью, возобновление жизни, утверждающее бытие и расположение высших сил. Позднее мотив мифа будет переосмыслен и найдет особое выражение в христианской религии: из смерти Христа возникает наша вечная жизнь, и в этом весь смысл образа Распятия. Мы находим эти образы у самых древних земледельцев, даже раньше, чем возникли мифы об Осирисе , Аттисе, Адонисе и Дионисе. Элевсинские мистерии воссоздавали миф смерти и воскрешения, где мистик сам становился участником вечной драмы бытия. Устойчивость основного мифа земледельцев в не связанных друг с другом культурах, принадлежащих разным эпохам, делает его универсальным мифом аграрных сообАттис.