— Это не я! — прогундосила капитан. — И вообще: кто унюхал, тот
и…
— Это сероводород, — подал голос я, стараясь не морщиться от
вони и пресекая перепалку на корню. — Похоже, что где-то неподалеку
есть месторождение, откуда он просачивается.
— А фто это тафое? — зажав нос, поинтересовалась Усо, яростно
моргая.
— Газ, причем горючий. — Не успел я закончить фразу, как перед
нами появился портал монастыря. Одинокий фонарь, висевший над
входом, едва мог разогнать тени по углам, собирая их в непроглядный
мрак. Огромные створки были распахнуты настежь, несмотря на
неурочный час, и никто не спешил запирать ворота.
«Бомм!» — Одинокий удар колокола, разорвавший мертвую тишину,
больно резанул по ушам, заставив нас вздрогнуть от
неожиданности.
— Эй, есть тут кто? — крикнула Лаффи, первой заходя в портал,
сплошь покрытый затейливым узором. Над воротами строители
установили несколько фигур, но в такой темноте было нереально
понять, кого они изображали. Мне так вообще показалось, что там
были не фигуры святых, а какая-то мутотень с клешнями, щупальцами и
не пойми чем. — Мы хотели бы посмотреть на волшебный камень!
В темном коридоре послышались шаркающие шаги, которые
приближались к нам. Прошла пара минут, и в круг тусклого света
вошел сгорбленный старый монах в черной рясе, подпоясанной золотой
веревкой. Я не шучу — пояс действительно был сделан из чистого
золота, отчего у рыжей снова заблестели глазки.
— Добро пожаловать в нашу обитель, путники, — прошелестел этот
служитель, пряча руки в широких рукавах одежды и морщась от
тусклого света, даваемого фонарем. Молодым он не выглядел, напротив
— на вид я дал бы ему лет под сто, а то и все двести. — Что привело
вас в нашу обитель?
— Мы хотели бы взглянуть на волшебный камень, старик, — тут же
ответила капитан, оглядываясь по сторонам в поисках искомого
артефакта. Старец загадочно улыбнулся, но мне не слишком
понравилась эта улыбка, походившая на оскал дикого зверя,
почуявшего добычу.
— Зачем вы хотели увидеть это чудо? — с каким-то предвкушением в
голосе поинтересовался привратник, нравившийся мне все меньше и
меньше.
— Говорят, он может превращать свинец в золото, — лихорадочно
сверкая глазками, выдала Нами, на что старый хрыч покачал
головой.
— Это не совсем так, дитя. Камень превращает в золото не только
свинец, а все, что вы пожелаете. — У воровки явственно затряслись
руки в приступе неконтролируемой жадности.