От подмастерья, на которого оставили
заполненный фигурками прилавок, Сергеев узнал, что называются они
«забавками». Не удержавшись, Сергеев приобрёл одну фигурку,
удивительно похожую на Шефа – кругленький лысеющий журналист в
огромных роговых очках, записывающий что-то в толстый блокнот.
Пока продавец заворачивал
«журналиста» в пупырчатую плёнку, сказка закончилась, и прилавок с
криками окружили дети, требующие у родителей купить им
понравившиеся фигурки.
Сергеев вернулся в отель, и достал
чемодан, чтобы положить туда «журналиста». У лампы на тумбочке
стояла открытка – раскрашенная дореволюционная фотография
Растяпинска. На обратной стороне кто-то оставил каллиграфическую
надпись «Добро пожаловать».
Убрав «журналиста» в чемодан и вернув
на место сувенир от гостиницы (всем, наверное, дарили такие),
Сергеев отправился на обед. Посетителей ресторана в это время
набралось не очень много – видимо, туристы, проводившие время на
экскурсиях, предпочитали обедать в городе.
За наваристым рубиновым борщом
Сергеев размышлял, куда отправиться дальше. Идея наведаться в
Яблоневую слободу всё ещё казалась привлекательной. Русаков вряд ли
согласится пообщаться, но может, получится хотя бы посмотреть на
усадьбу со стороны. Что там говорил поддатый мужичок? Двери
посшибало? Окна повылетали? С одной стороны, история явно
попахивала бредом. С другой – Русаков слыл личностью неординарной,
окружённой тайнами, загадками и сплетнями, одна другой чудней. На
фоне рассуждений о его инопланетном происхождении и киборговой
сущности история с окнами и дверями не казалась такой уж
неправдоподобной.
Но ведь мужичок сказал, что их
бригаду нанимал не Русаков. Как там – «спина прямая как Берлинская
стена»? Это, очевидно, о Екатерине Русаковой. То есть, ремонтом
занималась она. И случилось всё это, видимо, не очень давно – раз
мужичка прихватило сразу после работы, а он до сих пор лежал в
больнице.
Так отправиться в Слободу или нет?
Если ехать, то на чём? Взять такси? А согласится ли таксист? Какая
там дорога и есть ли она вообще? Допустим, получится добраться до
усадьбы. И что дальше? Ведь слухи о высоченном заборе с колючей
проволокой под напряжением и вооружённой охране тоже могли
оказаться правдой.
И потом – Сюмарь и «дело чучела».
Сергеев и так не то чтобы горел энтузиазмом во всём этом копаться,
а после короткой встречи с Ракитиным и сцены в ЗАГСе и вовсе
потерял всякое желание связываться с этой историей. Собственно, он
вообще никогда не интересовался подобными случаями. Да что там –
даже детективов почти не читал. Разве что триллеры Русакова. Один –
как раз про подобные самодельные чучела.