На завтрак — кофе и зубная щетка. А Макрайстера я днем в больницу отвезу, небось, дрыхнет без задних ног после вчерашних похождений.
Если я кого-то и разбудила, заводя машину, то узнать об этом не успела, слишком торопилась. Тряся головой, чтобы быстрее сохли мокрые после купания волосы, я доехала до города и свернула к больнице.
Мужики сонно захлопали глазами, когда я с пакетом винограда и пачкой апельсинового сока ввалилась к ним в палату без четверти семь. Судя по выкатившейся мне под ноги пустой двухлитровой бутылке из-под пива, вечер у них не пропал даром.
Алекс лежал, заботливо укрытый до самого носа казенным фланелевым одеялом, и всё ещё спал. Я придвинула стул к его кровати и только хотела сказать что-нибудь тихое и ласковое, как в палату ракетой влетела рыжеволосая толстуха в коротком белом халате и рявкнула:
— Кому на уколы — в процедурную! Иванов - мочу на анализ, Курепеченко — сдавать кровь из вены! — И, покосившись на меня, добавила чуть тише: — И приготовьтесь, мальчики, к перевязке!
Я обернулась к Алексу и увидела, что он открыл глаза и с ужасом прислушивается к воплям медички. Видимо, по моей напрягшейся спине та поняла, что я терпеть её крики не собираюсь, потому что в ту же секунду выскочила за дверь, и следующее её «Кому на уколы!» донеслось уже в приглушенном варианте — из-за стенки. Ничего себе побудка!
— Who is it? — потрясенно вопросил Алекс, ухватив меня за руку. Потом подумал и перешел на русский язык: — Где я?
— Вы в больнице, — как можно более нежно сообщила я.
— В больнице? — Выражение синих глаз стало озабоченным и растерянным. — А… кто вы? Мы знакомы?
— Практически нет. Меня зовут Алиссандра. Я вчера нашла вас около нашего дома. Без сознания. Пришлось вызвать скорую помощь.
— Это хорошо, Алиссандра! — совершенно непоследовательно обрадовался Алекс. — А то я подумал, что совсем потерял память!
— Можете называть меня Алисс, так короче, — нежно улыбнулась я — Вы совсем не помните, что с вами случилось?
— Плохо. Мне кажется, мы куда-то ехали, потом шли… я бежал. И сразу — больница. Голова болит, — пожаловался он совершенно по-детски. Потом поднял руку и встревожено ощупал повязку. — В меня стреляли? Кто?
— Нет, в вас не стреляли, вас ударили граблями. А кто — понятия не имею, так что если вы сами не помните…