— Вы не видели здесь бабушку? В шляпке? Пожалуйста, у меня украли ребенка!
— Нет, — они смотрят на меня испуганно, переглядываются между собой.
— Вспомните, пожалуйста, она только что была здесь, — мне больше не к кому обращаться, я пытаюсь уговорить их, но они поднимаются и уходят, оставляя меня одну.
Чужой двор кажется враждебным, я озираюсь нервно, но старушки так и не видно. Только брошенные нами игрушки валяются в песке, я наклоняюсь, поднимая длинноухого зайца-тильду, с которым Лея не расстается.
Все это время я пытаюсь дозвониться до службы спасения, но идет уже четвертая минута, а меня никак не соединят.
— Да будьте вы прокляты! — в бессильном отчаянии всхлипываю я, прижимая к себе игрушку. От него пахнет Леюшкиным шампунем, мы стирали зайца на днях, я прижимаю его к себе и кричу беззвучно.
Сбрасываю вызов, решая набрать его заново. Может, быстрее в Лизу Алерт? Пальцы трясутся, я пытаюсь отыскать хоть какой-то контакт, но телефон оживает.
Неизвестный номер.
Я принимаю звонок, очень медленно поднося телефон к уху. Сердце вот-вот пробьет дыру в груди, когда я говорю невнятно:
— Слушаю.
— Карина, — мужской, механический голос без эмоций, — твоя дочка у нас. Не надо никуда звонить и никого искать. Слушай нас и с ней все будет хорошо.
— Кто вы? — спрашиваю бесцветным голосом, — зачем вам моя дочь?
— Возвращайся домой. Если хочешь, чтобы она осталась жива — никуда не рыпайся. Усекла?
Я киваю, а потом, опомнившись, повторяю:
— Усекла.
В этот момент я готова пообещать все на свете. Теперь, после этого звонка, я понимаю, что так и не смогла убежать от прошлого. Никому не понадобилась бы моя дочь.
А вот дочь Арслана Сабирова — совсем другое дело.
От проклятого двора я иду домой почти наощупь — слезы застилают глаза, я глотаю рвущийся на волю крик и уговариваю себя, уговариваю продержаться еще хоть немного.
Захожу в нашу съемную квартиру. На пороге — ботиночки Леи, розовые, рядом лежит книжка, которую мы читали перед дневным сном.
Я опускаюсь на четвереньки, пытаясь не скулить, хватаю эту книгу и прижимаю ее к себе, внюхиваясь в страницы.
Я пытаюсь почувствовать ее запах.
Все в этой квартире кричит о Лее, каждая деталь. Раскиданные игрушки, одежда, детский поильник с единорогом, пушистый розовый плед, кастрюлька с остатками каши.
Я сегодня повысила на нее голос, когда Лея вместо того, чтобы есть, размазывала кашу по детскому столику. Боже, какая дура я была!