— У тебя есть смелость совершать рискованные поступки. Ты её
иногда не к месту используешь, — я кивнула на то место, где сожгла
сноп, — но всё равно это очень важное качество, особенно при
управлении кланом. Без тебя будет гораздо труднее что-то сделать с
этими проходимцами из совета. Ты нужен нам и нужен людям, которые
страдают от сложившихся порядков. Тот же Танва…
— Я этому клану ничего не… — перебил меня Вачиравит, но я
подхватила его слова.
— Не должен, я помню. Я и не говорю, что ты должен. Ты
нужен. Тем людям, которые страдают от клана. — Я махнула
рукой в сторону деревни. — Люди гибнут просто потому, что члены
совета вконец распоясались и очень хотят денег. Неужели лучше глупо
сгинуть на охоте, чем им помочь?
Вачиравит опустил было взгляд, но тут же снова зыркнул на мои
губы, проверяя, не говорю ли я дальше, потом ещё раз и ещё.
— Тебе нет до меня дела, — наконец заявил он.
— Есть, — тут же парировала я.
Он всё-таки поднял взгляд.
— Ты сама говорила!
Когда это? А, что он меня как муж не интересует? Мне казалось,
он эту новость воспринял с облегчением.
— Я говорила, что не буду к тебе приставать. Это не значит, что
мне всё равно, жив ты или мёртв.
— Когда я дрался с водяным, ты защищала его, а не меня, —
буркнул Вачиравит.
Ого, вот где обида-то засела!
— Кхм, — раздался голос Чалерма, и я чуть не подпрыгнула:
забыла, что он рядом сидит. Вачиравит тоже обернулся на движение. —
Я тебе уже объяснял, что защищала она как раз тебя. Это был хозяин
озера. Если бы ты его убил, и тебя, и всех твоих ближних постигла
бы тысяча несчастий.
Вачиравит надулся и отвернулся, как ребёнок, который просится
гулять и не верит, что на улице тайфун, хотя вон он за окном
громыхает. Я же прикусила язык: Чалерм не совсем верно представил
ситуацию. Если убить хозяина озера, тысяча несчастий обрушится не
на убийцу, а на случайных людей в случайном месте. Потому что когда
вселенский закон рвётся, его ткань разлезается по нитке и перестаёт
защищать весь мир. Убийце тоже может достаться — прямо или
косвенно, а может и нет. Но кому-то достанется точно. Для меня эта
мысль всегда была так очевидна — странно, что кому-то приходилось
её объяснять. Чалерм, наверное, для Вачиравита упрощал. Не мог же
он сам не знать, как на самом деле?
— Мы будем снопы жечь или как? — прервал мои мысли
Вачиравит.